Борис Штерн: Лишь бы не было войны или Краткий курс соцреализма

Костлявая лошадь, что и при Блоке, опять упала посреди трамвайных путей, а здоровенный Владим Владимыч, лучший поэт-лауреат Совместной Эпохи, склонился над ней и причитает своей знаменитой лесенкой, что по рублю за строчку:

«Лошадь упала!

Упала лошадь!

Лошадь, не надо.

Лошадь, слушайте…

Простите, товарищ лошадь!»

«Вот и одиннадцать рублей заработано», — прикидывает из-за угла фининспектор.

Веселый народ в промасленных спецовках с работы на работу спешит, старательно обходит хмурое тело в фуфайке, сам себе улыбается, в глаза друг другу не смотрит. У памятника Кремлевскому Мечтателю под грязною телегою рабочие лежат, и лозунг на телеге гласит:

«ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ГОДА ЗДЕСЬ БУДЕТ ГОРОД— САД!»

«Вот и еще семь рубликов привалило!» — радуется фининспектор.

Ну и жуткая очередина загибается в Елисеевский магазин. Слышны гармошка, шутки, смех. Заходит народ с карточками за хлебом, выходит народ без хлеба с карточками.

— Карточки на хлеб потерялись! — хохочет кто-то.

Похоже, спятил.

А в проходном дворе на Горькина и Тверской-Ямской притаился в подворотне черный бронированный «ЗИС» во главе с шофером Гулько Макаром Егорьевичем — тем самым, который экономиста Н.Ильина по дорогам жизни возил.

Садится Соцреализм-богатырь на заднее сиденье «ЗИСа» как к себе домой и говорит:

— Давай, космонавт, потихонечку трогай! — говорит он шоферу Гулько Макару Егорьевичу, который однажды экономиста Н.Ильина в Беловежскую пущу на охоту возил, на зубра, а тот зубра пожалел — всех зубров! Добрый был человек — люблю, говорит, зубров, не могу по живым зубрам стрелять!

— И песню в пути не забудь! — говорит Соцреализм, развалясь на заднем сиденьи.

Тронулись.

Врубил шофер Гулько, который экономиста Н.Ильина из чайной ложечки кормил, когда тот грипповал, гимн зеков «Будь проклята ты, Колыма», едут. Недоволен Макар Егорьевич, в гробу он видал таких богатырей.

Заворачивают за угол, а там… Съезд и столпотворение пожарных машин! Пожарники рукавами соцреализмовый подвал тушат, но тщетно — горит подвал синим пламенем! Эпоха Кузьминична, соседка сверху, на которую огонь снизу набросился, мечется, как икра, пожарников за рукава хватает, кричит-надрывается:

— Я материально ответственное лицо! У меня там полная чаша казенного имущества! А главное — пишущая машинка «Ундервуд»! Иначе я под трамвай брошусь, и мне голову отрежет!

Не иначе, нелегального Булгакова читала. Видать, у нее там тайная нехорошая телефонизированная квартира.

«Так ей и надо! — злорадно размышляет Соцреализм-богатырь. — Больше на людей стучать не будет. А орден „Экономиста Н.Ильина“ на грудь нацепить не забыла, зараза!»

— Далеко ли едем, товарищ? — интересуется Соцреализм у шофера Гулько, который работу экономиста Н.Ильина «Как нам геогганизовать габкгин?» на машинке перепечатывал и в «Правду» относил, но в машинке буквы «р» не было, и никто ничего в той работе не понял.

Не отвечает шофер Гулько, которому экономист Н.Ильин со своего плеча старое пальто с дыркой от пули Фаи Каплан подарил. И кепку со своей сократовой головы — да велика оказалась кепка шоферу.

— Вечером ко мне гости придут, надо бы обернуться к вечеру, — заводит разговоры Соцреализм.

Молчит Гулько Макар Егорьевич, который экономиста Н.Ильина в детстве на коленях нянчил и козой пугал. Молчит, глядит на дорогу.

— Гости придут, а меня дома нет, — вздыхает Соцреализм.

— Дама сердца, что ли придет? — догадался вечно молчащий шофер Гулько, у которого после революции с женщинами стало совсем туго — двадцать пять часов в сутки работает, забыл, бедняга, как койка выглядит. Иногда, правда, поспит на заднем сиденье «ЗИСа» с открытыми глазами, и опять за баранку.

— Соседка сверху, — охотно отвечает Соцреализм. — Эпоха Кузьминична. Первая шлюха 4-го отделения.

— Слыхал об такой, — подтверждает шофер Гулько, который однажды экономиста Н.Ильина под Брестом из-под ерманского обстрела вывез.

И опять молчит.

— Куда едем-то? — допытывается Соцреализм.

— В Абхазию, — неохотно отвечает Макар Егорьевич, которого экономист Н.Ильин за молчанье и личную преданность наградил именным браунингом и позолоченной саблей.

— Куда-куда?!

— В Абхазию. На озеро Рица.

— Врешь!

— Запомни — я всегда говорю правду, — угрюмо отвечает Макар Егорьевич, бывший личный шофер Кремлевского Мечтателя, а ныне персональный водитель Чудесного Нацмена.