Николай Добролюбов - По поводу одной очень обыкновенной истории

В книге «Слово верующего» (1834) Ф.-Р. Ламенне в форме библейских метафор подверг резкой критике современный ему экономический и политический порядок с позиций христианского социализма, что привело его к разрыву с официальной церковью.

Речь идет о переводе Монталамбером художественно-публицистического сочинения А. Мицкевича «Книги польского народа и польского пилигримства» (1832), в котором излагалась доктрина «польского мессианизма» – особой исторической роли Польши, призванной, подобно Христу, искупить своими страданиями грехи народов, – и содержался призыв к соотечественникам бороться с деспотизмом, где бы они ни были.

Законом 1819 г. отменялась цензура и предварительное разрешение периодических изданий; вместо последнего устанавливался высокий денежный залог. Преступления по делам печати передавались в ведение суда присяжных.

14 января 1858 г. в Париже четыре итальянских патриота во главе с Ф. Орсини произвели неудавшееся покушение на жизнь Наполеона III, в котором они видели опору итальянской реакции.

Вот как рисует завершение этой истории Н. Г. Чернышевский ( Совр., 1859, № 1, раздел «Политика»): отказ Монталамбера принять помилование вызывает «новые беспокойства в правительстве: может ли суд пересмотреть дело, кончившееся помилованием? Ведь это значило бы согласиться с Монталамбером, что император поступил незаконно, преждевременно вмешавшись в дело. Оно, может быть, и так, но все-таки суд принимает просьбу и пересматривает дело, как будто бы помилования и не существовало. Он произносит новый приговор. …Власть, получившая столько оскорблений, считает нужным снова заминать дело новым помилованием. «Пустите меня в тюрьму! – кричит Монталамбер. – Я не хочу иметь с вами никаких сделок!» – и ломится в тюрьму. Его упрашивают пощадить правительство от дальнейших скандалов и остаться свободным. Какая комедия!.. Система ослабела до того, что даже прежние служители нагло отвергают ее милости и вызывают на бой с дерзким криком: попробуй ударить, если смеешь! И она не смеет ударить» (Чернышевский, VI, 28).