Местом пересечения и будет точка - вполне беспространственная, лишенная и протяженности, граница границ. Это и есть средокрестие противоречий, любых, как угодно разделяемых областей - ведь через точку можно провести неограниченное множество линий, делящих наше поле (а если границей сделать плоскость, то сферу) в бесконечности объективных и заранее условленных отношений - пространственных, ценностных, смысловых. Такова модель - очень грубая, но доступная, так сказать, ощупыванию. Фантастика (и в первую очередь современная) представляет культурное, логическое и образное единство, во всех планах переломное, переходное, находящееся в спорах с самим собой. Конечно, в широком смысле принцип границы есть общее условие жизни духа. В каждом явлении культуры налицо внутренние противоречия, переходность и устремленность за собственные пределы. Но в фантастике эти черты выступают в концентрированной, центральной и всеобъемлющей форме. В пограничности - природа фантастики, как внутренняя ее суть, так и характерные внешние признаки. Фантастика той или иной эпохи есть средоточие ее противоречий: общественно-исторических и культурных, познавательных - научных и философских, личностных, эстетических (ибо она использует традиционные для искусства темы и средства вместе с такими, которые эпохой считаются лежащими за пределами искусства). Фантастика и ее художественный мир являются границей границ в культуре конкретного времени. Этой особенностью и вызваны чудеса и странности внутрифантастического времени и пространства. Ведь граница границ есть такая точка, которая, будучи внепространственной, то есть не имея размеров, включает в себя буквально все. Пространственно-временные особенности, связанные с "границей границ", и есть то, что известно и прежде всего возникает в сознании под именем "фантастического". Это во многом внешнее (ибо пространство связано с формой), но значительное для фантастики измерение. Оно целиком охватывает историческую совокупность явлений искусства, заслуживающих, с сегодняшней точки зрения, слова "фантастика". Фантастическому как общей черте мифа, сказки, религии, научной фантастики можно дать пусть формальное, но точное определение. Фантастическое есть "все во всем". Таково понятие его, краткое и ни на что постороннее не ссылающееся. Оно указывает, что фантастика - "мир без дистанций", не знающий пространственно-временных барьеров и запретов реальности, ее непроницаемых масс и непроходимых пустот; что здесь допустимы мгновенные внешние и внутренние контакты - перемещения быстрее света, телепатия, телекинез, превращение существ и явлений друг в друга и во что угодно словом, бесконечные переливы "всего" во "все". Правило "все во всем" давно установлено для мифа его исследователями. Но это как раз черта, которая объединяет миф и иного рода фантастику, выступая в качестве общего знаменателя фантастического. Она связывает типы фантастики, все же остальное их разделяет. Таким образом, правило, найденное как характеристика мифа, есть отличительная черта не какого-то отдельного вида, а фантастического как рода искусства. Это, если угодно, абстракция, но обязательная для понимания границ фантастического и наполняющаяся различным содержанием в каждом из его типов. Как известно, с исторической точки зрения миф - это не фантастика. Различие ясно: в миф верят, "в нем живут" (С. Аверинцев). Но, тем не менее, есть любопытная особенность, сближающая современную фантастику с мифом и отделяющая ее от реалистической классики. Мы сопереживаем героям последней, сознавая, однако, что между их и нашим миром пролегает невидимая граница, отделяющая искусство от жизни. Этого рода внутренняя граница в мифе отсутствует, а в современной научной фантастике сильно ослаблена. В НФ определенных исторических периодов, впрочем, кратких - и очень порой экстравагантной НФ, - это тончайшая грань для вполне возможного. Отсюда и сегодня наличие Множества маленьких дон-кихотов своего рода, активно пересекающих рампу научной фантастики с мечом в руках и Переносящих ее методы и ее персонажей в жизнь. Эстетические барьеры между литературой и жизнью вообще ослабляются в определенные исторические периоды. Условно говоря, это периоды "бури и натиска", т. е. высокой социальной активности, и моменты встречи этой активности с социальной реакцией - как героические, так и элегические (остаточные явления и формы общественного подъема). В литературе это этапы предромантизма и романтизма, порывы и целые эпохи революционной романтики (Чернышевский в России) и т.
Читать дальше