Эти звенья "потайного" сюжета (в отличие от вставного рассказа о прежней жизни Рахметова) совершенно свободны от какой бы то ни было иллюстративности. Это интереснейшие творческие поиски и находки романиста, откровенно рассчитанные на активное сотворчество читателя.
3
Кульминация "открытого" сюжета в романе "Что делать?" является одновременно завязкой его "эзоповского", потайного сюжета. Смысл этой завязки - в решении Лопухова перейти на нелегальное положение, может быть, существенно ускоренном ситуацией "любовного треугольника".
В одной из бесед с "проницательным читателем" Чернышевский утверждает, что "не Рахметов выведен для того, чтобы вести разговор (с Верой Павловной, - Г. Т.), а разговор сообщен тебе для того, и единственно для того, чтобы побольше познакомить тебя с Рахметовым". И все же не совсем правы те исследователи, которые видят весь смысл этого разговора в том, чтобы "еще ближе познакомить читателя с Рахметовым", {Г. Верховский. О романе Н. Г. Чернышевского "Что делать?". Ярославль, 1959, стр. 182.} "чтобы полнее раскрыть характер Рахметова". {М. Т. Пинаев. Комментарий к роману Н. Г. Чернышевского "Что делать?". М., 1963, стр. 180.} Они тем более неправы, когда находят, что в этом диалоге Чернышевский "освободился на время от необходимости прибегать к иносказаниям и намекам". {Там же.} Наоборот, именно с этого момента необходимость в "иносказаниях и намеках" становится постоянной. И более того - намеки и иносказания становятся теперь приемами сюжетостроения.
Чтобы убедиться в завязочном значении этого эпизода, присмотримся внимательнее к диалогу Рахметова и Веры Павловны:
"... - Его поручение состоит в следующем: он, уходя, чтобы "сойти со сцены"...
- Боже мой, что он сделал! Как же вы могли не удержать его?
- Вникните в это выражение: "сойти со сцены" и не осуждайте меня преждевременно. Он употребил это выражение в записке, полученной вами, не так ли? и мы будем употреблять именно его, потому что оно очень верно и удачно выбрано.
В глазах Веры Павловны стало выражаться недоумение; ей все яснее думалось: "я не знаю, что это? что же мне думать?"
- Итак, уходя, чтобы, по очень верному его выражению, "сойти со сцены", он оставил мне записку к вам..." (217).
Слова "сойти со сцены" каждый раз берутся в кавычки. Рахметов настойчиво призывает Веру Павловну и читателя вникнуть в их смысл. О содержании записки можно уже догадаться. Рахметов предупреждает: "Утешение должно заключаться в самом содержании записки". Он не дает записки в руки Вере Павловне, а после прочтения немедленно сжигает: "По чрезвычайной важности ее содержания, характер которого мы определили, она _не должна остаться ни в чьих руках_". {Курсив в цитатах из романа "Что делать?" здесь и далее мой, - Г. Т.} Другую записку Вера Павловна получает на память: "Она не _документ_" (224).
Все это - первые уроки конспирации, которые Рахметов дает Вере Павловне, а Чернышевский - не "проницательному читателю" (ему не следует понимать ни содержания записки, ни истинной цели всех предосторожностей с этим "документом"), а читателю-другу, способному схватывать такого рода намеки.
Выражение "сойти со сцены" означает в этом контексте решимость Лопухова стать "невидимым" как для политической полиции, так и для всех на свете "проницательных читателей". Недаром же Чернышевский говорит об "особенных" людях: "Тебе ни одного такого человека не видать; твои глаза, проницательный читатель, не так устроены, чтобы видеть таких людей; для тебя они невидимы; их видят только честные и смелые глаза" (214).
Даже от людей своего круга вся операция тщательно засекречена, и ради этого Рахметов на целый день оставляет Веру Павловну в неведении и душевных терзаниях: "Надобно было, чтобы другие видели, в каком вы расстройстве, чтобы известие о вашем расстройстве разнеслось для достоверности события, вас расстроившего Теперь три источника достоверности события: Маша, Мерцалова, Рахель. Мерцалова особенно важный источник - ведь это уж на всех ваших знакомых. Я был очень рад вашей мысли послать за нею" (221).
Конспирация на то и конспирация, чтобы _никто_, кроме тех, кто необходим в _данном_ деле, не знал ничего лишнего. Разумеется, такая степень секретности нужна была не только для того, чтобы Вера Павловна могла без опасений вступить в церковный брак с Кирсановым. Все эти "уроки" конспирации имеют смысл лишь при том условии, что мнимое самоубийство Лопухова имеет своей _главной_ задачей его переход на нелегальное положение. По этой же причине никто из многочисленных знакомых и друзей Лопухова, при всей своей безупречной порядочности, не мог бы заменить Рахметова в этом деле. Если бы задача "самоубийства" сводилась к легализации отношений Веры Павловны с Кирсановым, роль Рахметова мог бы выполнить едва ли не любой из их друзей и единомышленников, лишь бы он не был болтлив. Да Рахметов в подобном случае и не взялся бы за такое "поручение": ведь он делает исключительно то, что считает "нужным" с точки зрения своего "дела". Между тем он не только берется за это "дело", но еще считает его "веселой обязанностью".
Читать дальше