Владимир Филиппов - Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного

В 1210 году Бертольд снова собрал войско. В этот раз рыцари епископа, готовые проявить чрезмерное усердие на ниве добычи трофеев, пошли с ним. Воинственный комтур затеял новый поход, который обещал быть не только славным, но и выгодным. Рижский епископ, осознав, что уже меченосцев не остановить, решил присоединиться к захвату новых земель в Ливонии. Так люди епископа официально выходят в поход, организованный Бертольдом.

Хронист вещает об этом так: «После этого Бертольд собрал войско, а с ним пошли слуги епископа, Сиффрид и Александр, и многие другие, ливы и лэтты. Придя к замку Оденпэ в Унгавнию, они нашли там мало народу. Жители, по своей малочисленности, со страху впустили Бертольда в замок, говоря о мире, а в это время слуги епископа с некоторыми ливами, не зная, что Бертольда мирно приняли в замке, ворвались туда с другой стороны, а вслед за ними и все войско. Заняв верхушку горы и захватив главное укрепление, они овладели замком, перебили мужчин, женщин взяли в плен и захватили большую добычу; некоторым же удалось спастись бегством. Там стояли несколько дней, разделили между собой захваченное, замок подожгли и возвратились в Ливонию ».

К этому моменту венденские меченосцы уже обзавелись своим новым каменным замком.

В 1215-м лэтты, при активном участии Бертольда Венденского, еще восемь раз ходили в походы на Унгавнию или юго-восток Эстонии, превратив ее в безлюдную пустыню.

В 1216 году Бертольд, убеждаясь в своей безнаказанности, переходит все дозволенные границы. Он до того уверен в своих силах, что пленяет русских, которые пришли в латгальское княжество Толову (Талаву) собирать дань. И отпускает их только после прибытия послов от новгородского князя. Это уже своевольство. За это можно и поплатиться. Но русские пока терпят, их основные интересы сейчас лежат в иной географической плоскости. Чем, собственно, и пользуется брат Бертольд. Последним достойным его противником был литовский князь Довгерд (Даугеруте). В «Хронике Ливонии» Генрих упоминает его как « одного из наиболее могущественных литовцев ». В 1213 г. Довгерд ездил в Великий Новгород, вероятно, с целью заключить союз против немцев в Ливонии. Но на обратном пути схвачен немцами и погиб в заключении. Свой жизненный путь он закончил не где-нибудь, а именно в замке комтура Бертольда. Вряд ли такое совпадение является простой случайностью. От «венденского магистра» мало кому удавалось уйти живым. Обуянный злобою, он может учинить такое, что иному и в голову не взбредет. У него были свои моральные принципы во всем, что касалось любимого дела – войны за Веру. Нет человека, нет проблемы. А слово, данное язычнику, он вообще всерьез не воспринимал, будь тот хоть князь, хоть старейшина.

Кто-то назовет это смелостью на грани безрассудства, мы же определим поведение зарвавшегося комтура несколько иначе: Бертольд перестал контролировать поляну. Или, как говорили классики: « Остапа несло ». Веря в свою непобедимость и неуязвимость, считая, что равных ему по силе и сноровке хищников в данном регионе нет, брат-меченосец буквально оборзел от вседозволенности. Возможно, что такая откровенная дерзость его поступка объясняется тем, что новые земли, захваченные в Эстонии, отойдут в этот раз именно ордену. А епископ останется лишь с чувством собственного достоинства и гордости за хорошо выполненное богоугодное дело. Поэтому магистр венденских братьев даже не заморачивается на то, что вторгается в сферу интересов Новгорода и Пскова. Он не учел, с кем ему предстоит иметь дело. Русь – это не Эстония, а Владимир Псковский далеко не Владимир Полоцкий.

На ливонском порубежье в последнее время активно обсуждались ходившие тревожные слухи. О том, что на границе неспокойно. О том, что отряды немцев все чаще и чаще вторгаются в псковские земли. Налетают как вихрь на мирные русские поселения, поджигают избы, уводят с собой скот, а людей гонят в полон. Остается после них лишь черный пепел.

Загудел над русскими городами вечевой колокол, заплакали в алтарях святыни. Наполнился воздух скорбным женским воем. Те, кто видел немецких рыцарей воочию и при этом умудрился остаться в живых, рассказывали жуткие вещи. Что меченосцы имели донельзя устрашающий вид, что каждый рыцарь был с ног до головы закован в железную броню, и лишь железный шлем, наглухо закрывающий лицо, имел узкую прорезь для глаз и рта. Это настоящие чудовища!

Все боялись, что это только начало, что германцы непременно двинутся дальше, на Псков, а то и на сам Господин Великий Новгород. Нужно было срочно предпринимать ответные меры.