Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер - Несостоявшиеся путчи

Кроме того, Зиновьев ближе других стоял к вождю. В течение десяти лет он сопровождал Ленина, даже жил вместе с ним в шалаше в Разливе. То есть это был как бы российский «Энгельс» при российском «Марксе».

Но до роли первого лица Григорий Евсеевич явно недотягивал. В теории он был начетчиком, в жизни человеком слабым и даже внешне неприятным — толстый, с бабьим лицом, визгливым голосом и истеричным характером. Кроме того, он слишком запятнал себя предательством в 1917 году, о чем все помнили, как помнили и о том, что Ленин тогда назвал их с Каменевым проститутками.

Правда, Зиновьев был как бы един в двух лицах: за его спиной стоял Каменев, действительно крупный интеллектуал. Но одного интеллекта для управления государством мало. Каменев тоже был слаб как человек и плох как организатор, да он и не стремился к власти, предпочитая позицию за спиной Зиновьева. А за ними обоими маячила тень ленинградской партийной организации. Образ рабочеш-большевика, кочующий из фильма в фильм, был на самом деле списан как раз с ленинградца — этого кадрового питерского рабочего, золотого фонда партии. С ними носились, как курица с золотым яйцом, на них делали ставку, о них говорили, хотя на самом деле их было всего несколько сот человек. Это не был, как можно было бы подумать, костяк партии — это был миф, легенда, окончательно перешедшая в область преданий, когда сталинская мышка — Киров — разбил золотое яичко, возглавив в 1926 году ленинградскую парторганизацию и быстро приведя ее к общему знаменателю.

Очень колоритно о них вспоминал Молотов. Так, о Зиновьеве: «Он часто выступал. Любил выступать и умел это делать, срывая аплодисменты. В таких случаях они кажутся оратору большим фактором. А оказалось, что он не такой глубокий человек, как, скажем, Сталин или даже Каменев. Так сложилось, что в литературе имена Зиновьева и Каменева идут рядом. Но это совершенно разные люди, хотя Каменев идеологически накачивал Зиновьева. Зиновьев — писучий, говорливый, язык у него, как говорится, без костей. Каменев посолиднее, поглубже и оппортунист последовательный. Зиновьев пел, так сказать, на Каменева, поораторствует, бывало, очень революционно, а потом уже Каменев вступает в бой. Зиновьев был трусоват. Каменев — тот с характером. Он руководил фактически Зиновьевым. Но Зиновьев считался над Каменевым — тот его помощник, советчик. Зиновьев главный…»

Все ж таки едва ли как Зиновьев, так и Каменев действительно хотели быть на первых ролях в стране. Свое отношение к власти они уже достаточно хорошо показали в октябре 1917-го, перепугавшись насмерть, едва на горизонте замаячила тень возможности того, что большевики возьмут власть. Это были последовательные оппозиционеры, критики — зачем же им отказываться от такой удобной позиции, брать на себя ответственность и подставлять себя под огонь? Другое дело иметь почет, хорошее место, возможность сколько угодно печатать свои писания, участвовать в дискуссиях, наслаждаясь собственной гениальностью — и, упаси Марксе, никакой серьезной работы! Ну, и сидели бы себе тихо — кто бы их тронул! Но их подвела страсть к партийным интригам и дискуссиям.

Другая крупная сила в партии — московские большевики — группировалась вокруг Бухарина. Они перезнакомились и подружились еще в ходе революции 1905 года. Были бухаринцы, кстати, в основном, сугубо непролетарского происхождения, родом из довольно богатых семей — дети купцов, чиновников и так далее. В основном были они русскими, но юдофилы и русофобы — такой странный тип русского интеллигента нередок и сейчас.

Социальное происхождение москвичей определяло и их политические симпатии — неистребимую левизну, свойственную выходцам из обеспеченных классов. Именно они составили основу левого коммунизма и военной оппозиции в 1918–1919 годах. Они выступали за срыв Брестского мира — не из каких-либо шкурных соображений, а потому, что хотели развязать мировую войну и устроить из нее мировую революцию. Это было самое радикальное крыло в партии, и, как и любых радикалов, их было немного. А кроме того, у них не было лидера. Бухарин не в счет — он был очень слабовольным человеком и всегда состоял при ком-то, а когда жизнь требовала от него принятия самостоятельного решения, впадал в панику, начинал метаться из стороны в сторону и предавать своих более стойких соратников. (Позднее эти свойства он великолепно проявил в конце 20-х — начале 30-х годов). Этим отчасти, возможно, объясняется тот факт, что Сталин так и не привлек Бухарина к серьезной работе, хотя мог бы, и «любимец партии» состоял бы при Сталине, как при любой другой сильной фигуре. И говорлив, говорлив невероятно. Не зря язвительный Троцкий прозвал его «Коля Балаболкин», ох не зря….