Алексей Самойлов - Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками

– А по взглядам Вы как себя позиционируете? Как либерала-демократа, сторонника рыночной экономики и свободы, или как государственника-патриота?..

– Я воспитан в Советском Союзе. И помню все, что было в Советском Союзе. Но у меня и характер, и мироощущение таковы, что я, не забывая ничего из прошлого, стараюсь как можно быстрее принять новую систему, новые технологии, новые идеи, которые пришли на рынок.

Вижу себя достаточно современным менеджером и стараюсь уследить за всеми стремительными переменами. Я обязан четко понимать, что должен уметь, чего не имею права упустить. Это самообучение идет постоянно. Каждый день ты отдаешь себе отчет: чтобы быть первым, нельзя упустить ни одной самой маленькой детали, а их сейчас в усложняющемся мире исключительно много…

Конечно, я предан делу, которому служу. Стараюсь быть достаточно харизматичным для себя, потому что когда ты руководишь людьми, энергия должна исходить только от тебя. Только твоя заряженность делом, твоя энергетика, твои знания, твои правильные решения могут принести необходимый результат.

– Некрасов Николай Алексеевич, которого все мы в школе «проходили», написал «Современники» – злую сатиру на нарождающийся российский капитализм, герои которой дельцы. Они хоть и мерзавцы, но сонную обломовскую Россию пробудили, и дело с их приходом начало делаться. По Некрасову, в «походах на карманы благодушных россиян» дельцам помогли более всего ловкость, случай, влиятельные родственники. А ныне кто, по Вашим наблюдениям, более всего преуспел на деловой ниве: самые ловкие, те, у кого была «мохнатая лапа», или фартовые везунчики, оказавшиеся в нужном месте в нужное время?

– Те, кто имел «мохнатую лапу» и у кого были лучшие условия на старте реорганизации нашей страны, мне кажется, живут уже далеко от России. Быстренько взяв, получив все необходимое, они так же быстро уехали. А те, кто остался, скорее, имели максимальную мотивацию, чтобы в первые переломные годы просто выжить. Вспомните это время. Рушилось всё – экономика, людские судьбы. Кто-то покидал страну, спасая свои семьи, кто-то по политическим причинам. У каждого были свои резоны поступить так – Бог им судья. Потом ГКЧП, обвалы рубля… И вот, когда все это произошло, поляна открылась – и что? Людей, которых двигала «мохнатая лапа», нет. Те, которые остались, воспользовались своими связями и прижились здесь, потому что экономика России позволяет сейчас зарабатывать серьезные деньги.

Это как в спорте: бегуны вышли на старт и побежали по сигналу судьи. Да, у кого-то из участников деловой гонки были на старте некоторые преимущества – в виде связей с совпартноменклатурой или по работе в комсомоле. Семидесятилетняя система власти все равно вязала. И сейчас, когда заходим в серьезные кабинеты, мы редко видим там сорокалетних, даже пятидесятилетних – чаще всего там сидят люди, которым далеко за шестьдесят, а то и за семьдесят. И они – оттуда, из старой эпохи. Часть из них адекватна времени, его вызовам и принимает решения, соизмеримые сегодняшнему рынку. Другая часть обеими ногами в прежних, старых, временах.

– С какими столоначальниками приходится чаще дело иметь?

– Сейчас их пятьдесят на пятьдесят. Как угадаешь? И смена формаций идет очень тяжело. Опять Россия пошла не по тому пути, по которому можно двигаться в реальный рынок. Но российские условия позволяют сегодня встать на этот путь. И, по-моему, президент и правительство России делают теперь правильные шаги, но не все.

Люди нашей формации, к которой принадлежу и я, сами сделали себе имя, сами сделали свой бизнес. Из чего? Из крох. Продавали стулья, столы, стаканы, карандаши. Они знали, что такое рубль. В «Урал-Грейте» [3], покупая карандаш, я знал, сколько он стоит, и покупал из кармана своего или своих парт неров, которых не мог подвести.

– Слышал, что на Ваше решение заняться предпринимательством повлияли преподаватели железнодорожного техникума, где Вы учились еще в те времена, когда частное предпринимательство было уголовно наказуемым. Это так или я что-то путаю?

– Два преподавателя в железнодорожном техникуме Перми определили во многом мой путь. Один из них, преподаватель геодезии Анатолий Иванович – фамилию, к сожалению, забыл, – говорил о смете, как поэт. Мы слушали его экономически-поэтические рассуждения, раскрыв рты… Пока шли на практическое занятие по геодезии, он рассказывал, каких видов бывают теодолиты, сколько стоит наш теодолит и почему именно его он приобрел для техникума. Этот теодолит был самым удобным. Помимо прочего, на нем могла четко замерить углы и маленькая девчушка, и мы, парни баскетбольного роста. Меня его подход просто срезал: он знал каждую деталь.