Марина Раку - Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи

Более обстоятельно подошел к решению той же задачи В.Э. Ферман 313в своем предисловии к выполненному им переводу книги Дамса, имевшем своей целью дополнить его документированное исследование «правильными» социологическими комментариями. «Духом времени» Ферман объясняет в результате не только эмоциональные контрасты, определяющие атмосферу шубертовской музыки, но и

<���…> сочетание <���…> объективной упадочности художественно-конструктивной формы и вместе с тем здоровым полнокровием подлинно-народной, идущей из общественных низов, демократизации искусства<���…> 314.

И тут же вынужден признать коренное различие между двумя композиторами – ближайшими современниками и земляками:

Если каждая симфония, каждый квартет Бетховена являют собою какие-то разрешаемые в музыкальном плане философские проблемы, с одной стороны, и, с другой, с исключительной силой сконденсированные и художественно-претворенные идеи гражданственной морали, – то симфонии и квартет Шуберта, несмотря на свою внешнюю объемность, представляют полный отказ от каких бы то ни было художественно-монументальных или общественных идей 315.

Стиль Шуберта, по характеристике Фермана, также принципиально отличен от бетховенского:

В то время как у Бетховена мелодия является тематическим эмбрионом, первичной ячейкой музыкальной идеи, из которой вырастает в логически-законченной разработке вся стройная конструкция музыкально-тектонического сооружения, – почти всякая мелодическая тема Шуберта сразу же дается в цельном, завершенном, вполне сформированном виде. Дальнейшему развитию такие темы не поддаются, они в самом своем существе уже противоречат попыткам музыкальной диалектики: такую тему можно варьировать, изменять ее освещение и гармоническое окружение, разнообразить краски и т.д., но не развиваться в том смысле, как это понимали классики. <���…> Поэтому и сонатная форма для Шуберта – не музыкальная борьба тем, как для Бетховена, а лишь медленное изображение переживаемых настроений в их последовательно чередующейся смене <���…> 316.

Все эти различия, довольно точно описанные Ферманом, по новой «социологической» версии, активно разрабатываемой в это время в музыкальной науке, напрямую обусловлены историческими обстоятельствами:

Учащенный социальный пульс революционных лет вызвал усиление и концентрацию художественно-музыкальной динамики, что выразилось особенно заметно в симфониях Бетховена (но не в последних!). Послереволюционные годы, годы относительной общественной анемии, привели музыкальное искусство к некоторой статичности, обусловившей указанные выше эстетические особенности новой романтической школы симфонизма. Самая идея симфонизма, как кинетического начала, здесь в значительной мере снижается и уступает место идее музыкально-оркестровой живописи, идее художественной статики по существу 317.

Тем самым вполне логично предположить, что именно Бетховен, чье искусство во всем комплексе его характеристик порождено исключительно «учащенным социальным пульсом революционных лет» при зияющем отсутствии личности самого автора, не берущейся в расчет в этих рассуждениях, а не Шуберт, также взятый за скобки собственного творческого развития, но по умолчанию воспринимающийся как пассивное дитя «общественной анемии», может служить историческим аналогом современной Ферману ситуации «загнивающего Запада» и ориентиром на будущее. Ко всему прочему Шуберт охарактеризован автором предисловия как «исключительный лирик и миниатюрист по своей природе», невзирая на наличие в его творчестве большого числа крупных форм, включая симфонии, оратории, оперы и мессы, поскольку, по мнению Фермана, «большие по объему сочинения Шуберта с этой стороны никого в заблуждение ввести не могут <���…>». Они являются следствием «импрессионистически-расплывчатого изложения» и «элемента типично-венской музыкальной болтовни» 318.

Искусство Шуберта охарактеризовано здесь как «интимное», а не «монументальное»:

Художественная стихия Шуберта – это мелкие музыкальные формы и в первую очередь песня и танец 319.

Закономерным финалом этих рассуждений становится «вопрос о значении творчества Шуберта для нашего времени, о некоторых исторических уроках этого этапа музыкальной культуры». Ферман видит ответ в «народнических тенденциях романтиков»:

Песни Шуберта и оперы К.М. Вебера ценны для нас как раз с этой стороны, как показатели начинающейся демократизации музыкального искусства и пробуждения особенного интереса к подлинному народному художественному творчеству 320.