Коллектив авторов - Острова утопии. Педагогическое и социальное проектирование послевоенной школы (1940—1980-е)

«Передовой учитель всегда интересуется живыми проявлениями личности учащегося. Творчески работающий педагог всегда дорожит проявлениями мысли и чувства детей, их маленьким жизненным опытом, их спорами, столкновением мнений, пусть даже подчас незрелых. <���…> Он подходит к ученику не как к “учебной единице”, а как к живому, развивающемуся советскому ребенку , юному советскому патриоту, завтрашнему строителю коммунизма. Лишь при таком творческом подходе к ученику педагог успешно будет решать задачи коммунистического воспитания подрастающего поколения» 113(курсив мой. – М.М. ).

Вторая (после кампании борьбы с формализмом в школе) волна актуализации понятия «творчество» приводит некоторых педагогов-теоретиков к мысли о том, что вся советская школа должна быть реформирована на творческих началах. Описывая многочисленные недостатки преподавания в начальных классах, на которые жалуются в своих письмах и обращениях родители, член-корреспондент Академии педагогических наук В.Я. Струмлинский заключает: «Из изложенного ясно, что целый ряд запросов советской общественности к начальной школе сводится в конечном итоге к одному основному требованию – к необходимости творческой разработки курса начального образования в целом » 114.

Идея уважения к ребенку обладала собственной сильной логикой, которая входила в неизбежное противоречие с описанной О. Хархординым логикой самообъективации советских индивидов через «публичное обличение» и «самобичевание». Более того, эта идея и ее практические импликации совершенно не увязывались с тем, что происходило в это время в советском «мире взрослых». Так, в начале марта 1949 года, на пике антикосмополитической кампании 115, «Учительская газета» опубликовала статью, в которой обличала московскую учительницу, устраивающую во время классных часов неуспевающим ученицам публичные «проработки»: «Можно ли придумать что-либо еще более антипедагогичное, чем этот воспитательный час учительницы 3-го класса “Д” 124-й московской средней школы тов. Чукаловской? Сколько черствости, сухого и бездушного отношения к ребенку в этом бичевании его перед лицом всего класса! Сколько собственной педагогической беспомощности, непонимания детской психологии! Учительница не видит, насколько бессмысленно спрашивать у Раи или у Тани о том, чего они не знают и почему получают двойки, – ведь это же должна знать она сама. Она не чувствует, какому грубому унижению подвергает детей, как оскорбляет их маленькое человеческое достоинство » 116(курсмв мой – М.М. ).

Этой же идеей были продиктованы рекомендации использовать «позитивную мотивацию» в работе с отстающими: «В проведении… [дополнительных] занятий должен быть выдержан педагогический такт. Опытные учителя не говорят школьнику: “Ты наказан. Останешься после уроков”, – или – “Ты опять не понимаешь, придется тебе остаться после уроков”. Лучше сказать так: “Мы останемся сегодня поработать после уроков, чтобы научиться лучше понять то, что сегодня изучали”. Иногда учитель дополнительные занятия превращает в занятия, имеющие для школьника большую притягательную силу. “Я завтра хочу вызвать тебя первым читать статью. Ты останешься сегодня заниматься, чтобы научиться читать на 5”, – говорит педагог школьнику на перемене незаметно от других школьников. Эта цель занятия вызывает у школьника большое старание» 117.

Индивидуального подхода начинают требовать не только от учителей, но и от вожатых. Соответствующие инструкции транслируются через профильный «вожатский» журнал: «События семейной жизни оказывают сильное влияние на настроение пионеров, а порой их глубоко потрясают . Старший вожатый должен внимательно присматриваться кпионерам и требовать от вожатых отрядов, чтобы они очень чутко относились кребятам и старались улавливать наиболее заметные изменения в их настроении » 118(курсив мой. – М.М. ).

В приведенной цитате особого внимания заслуживает фраза о глубоком потрясении, которое дети могут испытать в семье. По сути, требование индивидуального подхода означало более глубокое, чем это практиковалось ранее, погружение школьных преподавателей и вожатых в семейные обстоятельства учеников и оказание им посильной социально-терапевтической и психологической помощи. И хотя идея индивидуального подхода транслировалась и на родительскую аудиторию, от последних требовали только оказывать помощь педагогам, но не действовать самим. «Родители и педагоги должны взаимно помогать друг другу находить правильный индивидуальный подход к учащимся. Дети с определившимися способностями требуют все более усложненных учебных заданий, привлечения их к более глубокой кружковой и внешкольной работе. Дети, способности которых еще недостаточно выражены, нуждаются в чутком воспитании их интересов и склонностей, в поощрении их к самостоятельной работе», – писал в журнале «Семья и школа» молодой психолог, впоследствии – известный специалист по вопросам детской одаренности Н.С. Лейтес 119.