Внутренний СССР - Аналитическая записка о событиях во Франции осенью 2005 года

В действительности же именно это определение и есть определение фашизма по сути, а не по месту возникновения и не по особенностям его становления и проявления в жизни общества.

Но понимание этой сути фашизма разкрывается только через выявление различия типов строя психики человека и признания человечного типа строя психики (в выше определённом смысле) – единственно нормальным для всех людей во всех обстоятельствах с момента вступления их в юность.

И это утверждение не идеологическая основа самого “крутого” фашизма и человеконенавистничества под предлогом, что у кого-то неугодного якобы выявлен не тот тип строя психики, поскольку за тот строй психики, с которым живёт и действует, каждый отвечает сам; а если кто-либо видит, что кто-то другой по его представлениям живёт и действует не в том типе строя психики, то проблема решается не государственно (или мафиозно) организованным террором в отношении “не тех”, а личной и общественно организованной помощью им в личностном развитии. А для того, чтобы это было возможно и закрыло дорогу фашизму, цель и суть фашизма должны быть обнажены.

Однако для таких “антифашистов” как Е.Альбац и покойные А.Д.Сахаров и А.Н.Яковлев, фашизм «великого комбинатора», осуществляемый под покровом либеральных идей, предпочтительнее фашизма «великого инквизитора» [29], осуществляемого под покровом идей не либеральных. Но когда толпа устаёт от власти фашизма «великого комбинатора», она созрела для того, чтобы прибегнуть к помощи «великого инквизитора» в деле защиты своей собственности от «великого комбинатора» и его присяжных либералов: уровень социальной защищённости большинства под властью «великого инквизитора» – выше, нежели под властью «великого комбинатора».

Такие либеральные фашисты как Е.Альбац, А.Д.Сахаров, А.Н.Яковлев в обществе составляют меньшинство; массовка же, способная под властью «великого комбинатора» возжелать власти «великого инквизитора» во всяком современном толпо-“элитарном” обществе – куда многочисленнее: в том числе и в России, где изрядная доля толпы устала от 15-летия фашистской по её сути власти «великого комбинатора» под знамёнами «либеральных идей». Собственно это обстоятельство и пугает либералов, приверженных фашизму «великого комбинатора», и является причиной, по которой либералы, преследуя свои паризитические интересы, становятся борцами против угрозы фашизма «великого инквизитора».

Это тот минимум сведений, которые необходимо знать для выявления и понимания алгоритмики возникновения и развития ситуации во Франции. Теперь можно приступить собственно к анализу возникновения ситуации во Франции и перспектив её развития.

Ретроспективный анализ показывает, что события во Франции – объективно неизбежный, тщательно выращенный результат политики, проводимой под прикрытием идей либерализма в стране на протяжении нескольких десятков лет.

“Новые Известия” в номере от 29 января 1998 г. опубликовали интервью Юрия Коваленко с французскими социологами Моник и Мишель Пенсон под заглавием “Элита: честь нации или каста жрецов?”

«– Что же такое нынче элита? Ум, честь и совесть нации или клан, который преимущественно блюдёт собственные интересы?

– Прежде всего существует не одна элита, а несколько – экономическая, интеллектуальная, политическая, административная и т.д. Как социологи мы не любим слово «элита», которое имеет позитивный смысл. Элита предполагает принадлежность «к лучшим из лучших». Мы предпочитаем говорить о социально доминирующем классе».

Это очень значимое мнение, весьма отличное от мнения тех, кто на протяжении последнего десятилетия стенает на темы хронических неудач в становлении новой “элиты” в “Россионии”, определённо предпочитая говорить об «элите», а не о «социально доминирующем классе»; и уж тем более не о формировании «социально доминирующего класса» и его характере (его нравственных и этических качествах). Доминировать в обществе могут и худшие из худших, и лучшие из лучших пустоцветов, в то время как слово «элита» во всех отраслях знания (за исключением нынешней российской социологии и политической публицистики) действительно имеет смысл отбора лучшего из лучшего.

Выразив «политкорректность» тем, что вопрос о сути элиты (ум, честь, и совесть нации – либо правящая корпорация эгоистов) остался без ответа, социологи далее продолжают своё повествование: