Афанасий Коптелов - Дни и годы[Из книги воспоминаний]

Александр Федорович, рассказывая о маршруте, отдал должное красоте Алтая, превосходящей Швейцарские Альпы, а под конец поморщился:

— Но Седло Белухи — это штучка! Это вам не Эльбрус. Более поганого ледника я не видел. Представьте себе: вы проваливаетесь по пояс в снег и не знаете, что же под вами — лед, или коварная трещина невообразимой глубины?

А Данило Иванович в штабной палатке написал статью для «Советской Сибири». Ее передали по радио: «Подъем на вершину Эльбруса даже зимой значительно легче здешнего. Там требуется только крепкое здоровье да выдержка, а подъем на Белуху требует, кроме того, большого знания техники альпинизма и умения ориентироваться при очень изменчивой погоде. Грозы здесь чередуются с туманами, в чем мы убедились на своем пути на Восточную вершину».

— А мы за правило возьмем — не робеть, — сказал Гетье. — Будем на вершине!

Пока у Данилы Ивановича подживали пальцы ног, все занимались тренировкой, осваивали альпинистское снаряжение. Врачи еще раз проверяли здоровье. Жаль, что художнику Тютикову и фотографу Моторину разрешили подъем только по нижнему ледниковому полю, а Долгих — до вершины Раздельного гребня.

— Да брось ты! — отмахнулся Иван Иванович Долгих от старшего врача Барх-Ахчана. — Зачем же я тогда сюда ехал? Я пойду на Седло. Хочу взглянуть вниз, туда, где отрубил голову бандиту Кайгородову.

— Вам может быть худо.

— Ничего. Три года по этим хребтам за бандитами лазил.

— Но тогда вы были на тринадцать лет моложе. И весили меньше. Сейчас же ваш вес семь пудиков! Никакой снежный мостик не выдержит. Провалитесь в трещину. Получите расширение сердца. А если горная болезнь? Как вас спускать в лагерь?

— Я пойду дотуда, докуда смогу. Вот и все! — заявил Долгих.

Врач повернулся ко мне и под шум водопада Рассыпного шепнул:

— Я знаю: он возьмет силой воли. Прикусит губу и пойдет. Но это ему будет очень вредно. Уговорите: дальше Раздельного нельзя.

Но мы с замполитом не могли уговорить упрямого начальника.

Ночью радисты записали песню, сложенную поэтом Василием Непомнящих на мотив «По долинам и по взгорьям»:

На вторую ночь радист разбудил нас в штабной палатке:

— Идите скорей. Скорей, скорей, пока гроза не нагрянула.

— Милый, родной! — услышал я сквозь нараставшую грозу голос жены. — Дети здоровы. Ждем с победой! Всех, всех с победой! Весь город ждет.

Но я для себя полной победы уже не ждал: безжалостные врачи разрешили только на Седло.

Помимо знамени обкома, у нас было два бюста. Как с ними быть? Какой нести на вершину? Ни у Долгих, ни у Житловского, ни у Скляра почему-то даже не было раздумья — конечно, бюст товарища Сталина.

И никто не возразил, не спросил: «А как же быть с бюстом Ленина?» Такое было время. Только обсудили: кому доверить высокую честь.

Решили: нести поочередно, вдобавок к своему рюкзаку. И тут выяснилось, что бюст Сталина такой огромный, такой тяжеленный, что даже отборным силачам не донести до вершины. Что же делать? Взяли пилу и перепилили шею, но и одна голова тяжела. Отпилили затылок. Посчитали, что при сложившихся условиях простится такое кощунство.

Восхождение совершили двумя потоками. Всего на Седло поднялось 84 человека. Там снова медицинский осмотр. И на Восточную вершину получили разрешение только 43 альпиниста. В числе их оказалось восемь алтайцев, осмелившихся потревожить святилище горного духа Катун-баш (головы Катуни). Правда, не обошлось без неприятности. При спуске четыре человека покатились по крутому склону и подбили вторую связку. К счастью, накануне прошел мягкий снег и замедлил скорость падения. Это и спасло оборвавшихся. Все остальные спустились благополучно. Отрапортовали. И по радио получили поздравления: от секретаря крайкома партии Эйхе, председателя крайисполкома Грядинского, от секретаря обкома Хабарова. А известный участник Октябрьских событий Николай Крыленко, в те дни еще возглавлявший альпинистов всего Советского Союза, поздравил нас со значками «Альпинист СССР».

Пришла пора прощаться с покоренной Белухой. Зарезали последнего быка, выдали мяса на обратную дорогу основной группе, которая пойдет по прежнему пути. А штабная группа с учеными решила идти через курорт Рахмановские ключи и пограничный Кош-Агач. Иван Иванович распорядился, чтобы хозяйственники отложили говядины, по крайней мере, на одни пельмени, которые он умело готовил в пути.