Андрей Константинов - Бандитский Петербург. 25 лет спустя

В итоге Александра Костанского задержали. В содеянном он сознался не сразу, поначалу утверждая, что в злополучном узелке хранилась бутылка наливки, купленная им по случаю недавних именин жены и которую он выпил сам, так как жена встретила его недружелюбно. Но в конечном итоге Костанский все-таки дал признательные показания. С его слов, кражу он задумал совершить давно, но долго не решался на нее, ощущая «непонятное волнение». Несколько раз он заходил в храм, приглядывался, в том числе убедился, что сторожа по ночам спят. Затем купил аршин черного коленкора, чтобы завесить разбитое окно. Бриллианты с лика Спасителя завернул в узелок, а сам венчик разрубил на мелкие кусочки и положил в отдельный пакетик. «Несчастным я родился и несчастным умру», — вздохнул Костанский, признавая себя виновным.

Любопытнейший, надо сказать, типаж этот господин Костанский: сам происходил из духовного звания, учился в семинарии, но при этом был вовсе неверующим. Работал в театральной дирекции, потом писарем, но нигде подолгу не уживался по причине беспробудного пьянства. Пить, по собственному признанию, начал с четырех лет. Пил его отец, пила его мать. Один брат Костанского умер от пьянства, другой покончил с собой в припадке белой горячки, а сестры страдали нервным заболеванием. Неудивительно, что один из свидетелей, характеризуя личность Костанского, заявил: мол, «не в кого ему быть нормальным».

За долгим судебным процессом с интересом следила охочая до таких историй публика, которая под конец прониклась жалостью к потомственному забулдыге. Когда суд приговорил Костанского к шести годам каторжных работ, свой приговор он выслушал безучастно, а вот дамы в зале рыдали. Э-эх, и сердобольный все-таки у нас народ — даже святотатей, и тех жалеет…

Одних преступников сажали, но на смену им немедленно приходили новые. Легенда гласит, что в начале XX века питерские воры даже создали свою «воровскую академию», в которой заслуженные марвихеры обучали мастерству талантливую молодежь. Выпускной экзамен в этой академии сдать было довольно трудно — молодой вор должен был под присмотром наставника вытащить кошелек из кармана выбранной жертвы, пересчитать деньги и положить обратно, так, чтобы прохожий ничего не заметил… А молодежь и впрямь подрастала талантливая, можно сказать — ищущая. В начале XX столетия петербургская полиция накрыла особую шайку «воров с пением» — в организацию входили 6 молодых карманников в возрасте от 18 до 20 лет, которые завербовали певца-куплетиста. За долю этот певец распевал перед толпой в садах, парках, притонах и трактирах смешные еврейские куплеты, а вся остальная шайка очищала карманы заслушавшейся публики… Другая молодежная шайка промышляла в Таврическом саду и состояла из девочек 14–15 лет и их чуть более старших кавалеров, известных полиции по кличкам Чудный Месяц, Васька Босоногий, Кит Китыч… (Преступная молодежь того времени вообще любила звучные прозвища типа Ванька-Карапузик, Сидор-С-Того-Света, Васька — Черная Метла, Сергей-Мертвая Кровь и т. д.) Шайка эта называлась «Гайдой» и работала следующим образом — девочки крали и попрошайничали, а мальчики страховали. В 1903 году, в 15-летнем возрасте, начал свой трудный жизненный путь знаменитый питерский карманный вор Григорий Васильев, известный под кличками Гришка-Тряпичник и Гришка-Иголка. Он крал и при царе-батюшке, и при Временном правительстве, и большевиках. К 1923 году он создал небольшую организацию воров и сам уже в основном лишь разрабатывал кражи, которых на его «боевом счету» было больше тысячи…

Одним из последних заметных событий в жизни преступного мира дореволюционного Петербурга стал разгром полицией в 1913 году шайки Мовши Пинхусовича Шифа — владельца ювелирного магазина, располагавшегося на Петроградской стороне по адресу Сытнинская, дом 9. Почтенный ювелир Шиф организовал вокруг себя шайку «громил» и «домушников» человек в 30, у которых скупал за бесценок краденое. Мовша Пинхусович давал своим подчиненным воровской инструмент, планы квартир и подробные инструкции для проведения краж. Правой рукой был его приказчик Ноэм Горель. Спалился Мовша Пинхусович глупо, как это обычно и бывает, — его выдал один из обидевшихся мелких перекупщиков. На квартире Шифа, где после удачных дел происходил дележ добычи и грандиозные попойки, полиция устроила засаду и задержала 13 воров — никто из них при задержании сопротивления не оказал, тогда это было как-то не принято.