Шамиль Куряев - Русский хлеб в жерновах идеологии

Да ведь и всякий человек (даже не занимающийся частным предпринимательством) склонен занижать размер своих доходов! Интересно, что получилось бы, если б сегодня Росстат решил определить размер среднедушевого дохода в Российской Федерации на основании опросов граждан?.. Наверняка выяснилось бы, что всё население России должно было уже вымереть от голода.

В этом отношении психология людей за сто лет не сильно изменилась. Русский дореволюционный крестьянин, будучи типичным «индивидуальным предпринимателем», точно так же стремился преуменьшать размеры своего основного дохода (то есть, в его случае, – собираемого урожая). У него был свой резон. А вдруг, увидев его «процветание», власть возьмёт да увеличит размер податей?.. Тем более что Империя периодически прощала крестьянам недоимки по платежам, ссуды, выданные в неурожайные годы; в конце концов окончательно отменила выплату выкупных платежей. А ну как, увидев относительное благополучие, в следующий раз возьмёт да и не простит? Да ещё и старое отдать заставит?..

Так что лучше уж приврать, «прибедниться». Так спокойнее. Тем более что никаких продотрядов с щупами царская власть в деревню не посылала; «счётчики» по подполам и чердакам не рыскали, зерно в амбаре не перемеривали… Никакая реальная кара крестьянам за предоставление неверных сведений не грозила. Поэтому те цифры, которые называли сельские хозяева, всегда были заниженными.

Особый случай: годы неурожаев. Тут уж, как говорится, «не судите – да не судимы будете»; всякий, наверно, приврёт! – дабы иметь больше шансов на получение продовольственной помощи. Тот же Лев Толстой в знаменитых статьях о голоде приводил примеры (когда трагичные, а когда и комические…) преувеличения крестьянами своих несчастий: от отсутствия пищи для пропитания до тяжести претерпленных ими побоев.

Осуждать никого не будем, но не будем забывать о том, что совокупность всех этих цифр, называемых крестьянами, – порой, что называется, «ниже низшего предела» – становилась основой для расчётов ЦСК (что влекло за собой существенные искажения общеимперской статистики).

Характерно, что с самим этим фактом – занижением крестьянами урожайных данных – практически никто из исследователей не спорит. Разногласия касаются вопроса: когда больше врали? – у случае недорода или, наоборот, высокого урожая?..

§ 6.3.Впрочем, может быть, кому–то все эти доводы покажутся недостаточно убедительными – для того, чтобы объявить цифры официальной хлебной статистики недостоверными (а именно – ниже реальных)?.. Что ж, для таких скептиков есть ещё несколько аргументов…

Вот например, известная статья «О русском крестьянстве» такого признанного знатока русского народа как Максим Горький. О русском крестьянине классик пролетарской литературы отзывается следующим образом: «Но где же – наконец – тот добродушный, вдумчивый русский крестьянин, неутомимый искатель правды и справедливости, о котором так убедительно и красиво рассказывала миру русская литература XIX века?

В юности моей я усиленно искал такого человека по деревням России и – не нашёл его. Я встретил там сурового реалиста и хитреца, который, когда это выгодно ему, прекрасно умеет показать себя простаком».

«О правде он не очень высокого мнения: «Правдой сыт не будешь». «Что в том, что ложь, коли сыто живёшь». «Правдивый, как дурак, так же вреден».

Конечно, прежде всего автор скандальной статьи злобился на поведение русского крестьянина в годы Гражданской войны; но основная мысль Горького в том и состоит, что русский крестьянин был таким всегда – и до революции и после. И как должен был вести себя при общении с «счётчиком» такой подловатый хитрец, умело прикидывающийся простаком (сочинивший, к тому же, бесчисленное множество пословиц и поговорок о вреде откровенности и о пользе обмана), – неужто он вываливал ему всю правду?!..

Разумеется, и это можно назвать «дешёвой публицистикой» и «рассуждениями о народной душе». Зато другой аргумент куда «поматериальней» будет!

Зимой 1718–1719 года Пётр Первый, отчаянно нуждающийся в деньгах и разгневанный бесчисленными плутнями подданных и злоупотреблениями чиновников при проведении предыдущих подворных переписей (разборка изб или окружение одним плетнём трёх–четырёх дворов; двойная перепись одной деревни наряду с пропуском другой…), решает провести подушную перепись населения, с последующей её проверкой, – знаменитая Первая ревизия. Интересующие его сведения Пётр собирал со свойственной ему бескомпромиссностью. Так, в Указе от 26 ноября 1718 года было сказано: «А буде кто, как переписчик, так и офицер, сей своей должности и указу пренебрегут, казнены будут смертию».