Татьяна Ефремова - «Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского

Сначала все казаки по очереди уходили служить, а значит все казаки по очереди получали подмогу от войска. С течением времени этот процесс расслоения лишь усиливался и начали формироваться группы казаков, никогда не ходивших служить. Например, в войске Донском, в котором служба была в теории обязательной для всех, к 1871 году было «более 6000 молодых казаков, не бывших вовсе на действительной службе, между тем как другие казаки оставались на службе по 5, 6 и 7 лет» («Столетие Военного министерства», стр. 115). Именно это явление и не вписывалось в идею всеобщей мобилизации.

Всё это в какой-то степени относилось и к УКВ, но процесс развития наёмки в УКВ оказался своеобразным, отличающимся от других войск. Своеобразие Уральского казачьего войска состояло в его необыкновенно развитой общинности и демократичности, которые препятствовали развитию классовой или профессиональной сегрегации, а общинные начала, в свою очередь, сформировались в своеобразной экономической обстановке – почти полной зависимости войска от рыбной ловли и реки Урала (или Яика).

В то время как в других войсках начиналось дробление на станичное землевладение вместо войскового, в УКВ вся экономика оставалась войсковой, потому что главного кормильца войска, реку Урал, нельзя было разделить на участки. В результате «в Уральском же войске, при господстве общиннаго хозяйства, экономическое неравенство (…) меньше, чем где бы то ни было», – признаёт А. И. Никольский (стр. 231), а потому и фонд, из которого нанимали новый набор казаков, тоже был войсковым, и сам процесс найма рекрутов в казачий полк был делом всей общины, и, как следствие такой общинности, процент неслуживших казаков был очень невысоким по сравнению с другими казачьими войсками: всего 8 %.

Как мы видим, УКВ имело очень высокий процент обученного военного персонала. Хотя нельзя не признать, что процесс экономического расслоения войскового населения происходил и в УКВ. Новые поколения финансово зависимых казаков вызывались на добровольную военную службу, или, как Валериан Правдухин написал в своём романе (4 гл.): «Каждую осень беднота отправляется пешком в Уральск торговать собою».

Так как все казаки скидывались в котёл, то получалось, что в самом начале, когда наёмка лишь была введена в войске, 30–50 уральских казаков как бы покупали услуги одного из своих товарищей на время службы. Со временем, в связи с увеличением требований государства к снаряжению полков, соотношение плативших и воевавших могло измениться чуть ли не один к одному (см. приложение к этой главе). Бывали ситуации в истории УКВ, когда снаряжали на службу чуть ли не половину взрослого населения. В такой ситуации наёмка уже не могла предоставить всех финансовых выгод и начинала способствовать разорению войска. В XIX веке таких моментов было несколько, поэтому к концу XIX века финансовое положение УКВ было незавидным. События 1874–1878 годов также наложили свой недобрый отпечаток.

Первая попытка отменить наёмку была сделана в 1748 году, тогда только на бумаге, потому что проект реформы не был подписан императрицей Елизаветой Петровной. Вторая произошла в 1765 году. Отменили наёмку указом, однако казаки указ проигнорировали и все попытки правительства внедрить его не увенчались успехом, несмотря на репрессии. Следующая попытка отменить наёмку произошла в 1803 году, и тоже неудачно. После двух лет наёмку вернули. Прошло ещё 70 лет всевозможных реформ, умаляющих демократические начала в войске и внедряющих принципы административной отчётности и субординации, прежде чем государство подошло к искоренению наёмки вплотную.

А помимо наёмки, были и другие важные для регулярной армии аспекты, которые нужно было адресовать и усовершенствовать, например дисциплина.

Как вольнонаёмные, казаки относились к службе более либерально, чем среднестатистический солдат. В войсковой газете нередко упоминаются случаи безответственности казаков во время службы, особенно по окончании службы и возвращении из действующей армии домой: то ружьё продадут и деньги пропьют, то коня, то обмундирование. А то на смотр заявятся без коня или ружья. В газете за 1873 год есть пример, когда урядник по пути домой с войны (то есть ещё не закончивший срок своей службы, хотя уже и отвоевавший) продал своё ружьё («УВВ», 1873, № 49, стр. 2). В каких-то ситуациях казаки были более ответственны на службе и более храбры на поле боя, чем другие военнослужащие, и за боевые доблести их хвалили и награждали. Но либеральное отношение казаков к своему обмундированию, вооружению и службе в целом (например, самовольные отлучки), желание покрасоваться молодечеством и удалью (не всегда уместное) – такого рода недостатки были нетерпимы, и государство задалось целью улучшить дисциплину в казачьих войсках.