В. Талах - Хроники богов и воинов Анауака. Первоисточники по истории ацтекской Мексики

Среди многочисленных забот Президента Аудиенсии одним из важнейших был вопрос об отношении к индейскому населению: в начале 1530-х годов число испанских переселенцев в Мексику едва ли превышало 5 тысяч, а индейцев оставалось не менее 5 миллионов 14 14 Boyd-Bowman P. Índice geobiográfico de más de 56 mil pobladores de la América Hispánica 1493—1519, tomo I. – México, 1985. – P. XV; Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV – XVIII вв. Том 1. – М., 1986. – С. 46. . На Эспаньоле к моменту прибытия Фуэнлеаля большая часть индейского населения была выбита или вымерла, и он явно не желал повторения того же на материке. Между тем, заинтересованные в работорговле индейцами колонисты при поддержке части клира и испанских придворных кругов для оправдания рабства местного населения выдвинули идею, что индейцы, мол, не являются людьми, лишены человеческих душ и неспособны воспринять благодать крещения. Один из сторонников этих взглядов, доминиканец Доминго де Бетансос заявлял, что индейцы «осуждены к превратным помыслам по предназначению Святейшей Троицы навсегда через свою прирожденную греховность» 15 15 Hanke L. El Papa Paulo III y los Indios de América.– México, 1992. – P.83. . Такая точка зрения вызвала резкое неприятие Фуэнлеаля. В письме королю от 15 мая 1533 г. он возмущенно писал: «Брат Доминго де Бетансос сделал сообщение в Совете, что уроженцы этих краёв не имеют способностей к делам веры, чем тяжко оскорбил и Господа, и Ваше Величество тот, кто не умеет ни понять, ни тем более проповедовать ни одному индейцу, и так как ему недостаёт ни склонности, ни рвения их обучать, и он не знает их, то согласился подтвердить то, что говорят желающие иметь их за скот, для того, чтобы извлекать из них выгоду для себя, ведь они обладают способностями не только в нравственном отношении, но и в том, что касается рассуждения, и из них будут великие христиане, и уже есть, и если по внешним делам следует судить о понимании, превосходят испанцев, и, останавливаясь на том, что мы знаем или что мы узнали бы, что будет очень скоро, об их религии и людских делах, это вызывает великое восхищение, и так как я говорил об этом с ними больше, чем кто-либо, и обсуждал все предметы, и с разными переводчиками, как монахами, так и мирянами, я знаю это и утверждаю, что это истина» 16 16 León-Portilla M. Ramírez de Fuenleal y las antigüedades mexicanas // Estudios de Cultura Nahuatl. №8. – México, 1969. – Pp. 36—37. . Наряду с Бартоломе де Лас-Касасом (которого он лично знал и который впервые прибыл в Мексику в его свите), епископами Мичоакана Васко де Кирогой и Тлашкалы Хулианом Гарсесом, доминиканцем Бернардино де Минайей и францисканцем Педро де Ганте (побочным родственником императора Карла) епископ Санто-Доминго отстаивал равенство индейцев Новой Испании (разумеется, принявших христианство) с прочими поданными Его Католического Величества. Одним из важных аргументов доброжелателей индейцев было то, что коренные жители Мексики ничуть не уступают европейцам, в том числе самим испанцам, времен, когда те были язычниками. Так, Хулиан Гарсес в письме папе Павлу III писал: «Мы противопоставляем себя им из-за их варварства и идолопоклонства, но разве лучшими были наши прадеды, от которых мы ведем происхождение, пока апостол Сант-Яго не стал проповедовать им и не привлек к исповеданию веры…» 17 17 El clero de México durante la dominación Española, según el archivo inédito Archiepiscopal Metropolitano // Documentos inéditos y muy raros para la historia de México publicados por Genaro García. Tomo XV. – México, 1907. – P. 245. . В числе основных доказательств своей точки зрения Фуэнлеаль и его сторонники приводили наличие у мексиканских индейцев собственной истории, которая, как напишет позже Фернандо де Альва Иштлильшочитль, «ничуть не уступала той, что была у римлян, греков, мидийцев и в других прославленных во всём мире языческих государствах». Таким образом, интерес к индейскому прошлому был у Рамиреса де Фуэнлеаля не только проявлением любознательности образованного прелата, но и доводом в острой полемике по поводу одного из коренных вопросов политики Испании в Новом Свете. Кроме того, знание пришлого, традиций и обычаев индейцев, все еще составлявших подавляющее большинство, было необходимым условием успешного управления ими. Естественным следствием было желание иметь составленный на основе первоисточников обзор истории мешиков, народа, господствовавшего до прихода конкистадоров на территории Новой Испании. И, как свидетельствует помета в рукописи «Истории мексиканцев по их рисункам», такое сочинение было написано.

В 1535 г. испанское правительство провело очередную реформу управления Новой Испанией. По образцу Гранады и Неаполя в Мексике учреждалось вице-королевство, глава которого сосредотачивал в своих руках всю полноту административной, судебной и военной власти. Епископ Рамирес де Фуэнлеаль, никакого военного опыта не имевший, для такой должности не подходил, кроме того, он болел и мало занимался делами, потому первым вице-королем Новой Испании в апреле 1535 г. был назначен крупный кастильский вельможа дон Антонио де Мендоса-и-Пачеко. После его приезда Фуэнлеаль в марте 1536 г. отплыл на Пиренейский полуостров. На родине его здоровье пошло на поправку, и вскоре административные способности и опыт дона Себастиана оказались вновь востребованными. В феврале 1538 г. он получил должность Президента Аудиенсии Гранады, а в 1540 занял пост Президента Королевской Аудиенсии и Канцлерства Вальядолида, оказавшись таким образом в числе высших должностных лиц Кастилии. Одновременно он занимал высокие места в иберийской церковной иерархии, будучи епископом Туя (в 1538 – 1539 гг.), Леона (в 1539 – 1542) и Куэнки (с 1542 г.). Кроме того, Рамирес оставался связанным с американскими делами, являясь членом Совета по Индиям. В 1542 г. Себастьян Рамирес участвовал в так называемых Вальядолидских совещаниях, выработавших «Новые законы для Индий», которые запрещали рабство индейцев, привлечение их к принудительным работам и ограничивали энкомьенды.