Михаил Румер-Зараев - Экономические эксперименты. Полные хроники

В Парагвае также была социальная пирамида. На верху – 200–300 иезуитов, затем около двухсот тысяч гуарани и, наконец, 12 тысяч негров-рабов. Обычно в редукции жило от двух до трех тысяч индейцев, но в самой крупной миссии святого Ксавера насчитывалось 30 тысяч жителей. Все редукции строились по единому плану. В центре поселения – церковь. Развалины некоторых из них сохранились до сих пор, давая представление о монументальности этих сооружений. На той же площади, что и церковь, располагались общественные заведения – тюрьма, арсенал, мастерские, склады, больница. Остальная территория разбивалась на ровные квадраты, застроенные одинаковыми тростниковыми однокомнатными хижинами с очагом, дым от которого выходил через дверь, с подстилками на земляном полу, где в смраде и копоти вместе с собаками и кошками спала и ела вся семья – отцы, матери, дети, деды и бабки. Поселение ограждалось рвом и стеной, входы охранялись, выход без разрешения был невозможен.

Каждая редукция управлялась двумя отцами-иезуитами, старший занимался делами веры, проповедовал и исповедовал, младший – делами хозяйственными. Но с индейцами они практически не общались, показываясь народу лишь во время богослужений. В остальное время общение шло через должностных лиц, коррехидоров и алькадов, избираемых из индейцев открытым голосованием населения по списку, составляемому патером. Эти местные чиновники каждое утро являлись к младшему патеру, дающему им указания и утверждающему их решения.

Никакой частной собственности, никакой купли-продажи и вообще никаких денежных отношений не допускалось. Индеец держал в руках монету раз в жизни, во время бракосочетания, и ее у него тут же отбирали. Браки совершались дважды в год под контролем патеров и по их назначению. Одновременно молодая пара получала в пользование участок земли, как сказали бы сейчас – личное подсобное хозяйство.

Вся принадлежавшая миссии земля делилась на две части – туламба – божья земля, на которой работали коллективно, и абамба – личные участки, которые обрабатывала семья. Правда, и семена, и инвентарь для личного хозяйства все равно давала миссия. Она же снабжала сырьем и инструментом ремесленников, которые работали в общественных мастерских – под надзором надсмотрщиков пряли шерсть, выделывали кожу и шили башмаки (при этом сами ходили босыми), обжигали кирпич, мололи зерно и даже печатали церковные книги на европейских языках, сами говоря и читая на языке гуарани, для которого иезуиты разработали письменность.

Все произведенное сдавалось на склады, откуда семья получала все необходимое – пять метров холста на человека в год для одежды, ежегодно – нож и топор, два-три раза в неделю – кусок мяса и порцию чая матэ.

Никаких законов не существовало, их заменяли решения патеров, которые, исповедуя этих «божьих детей», тут же назначали наказания за проступки. Преступности почти не было, в основном речь шла именно о проступках – съел семена, не обработал личный участок (индейцы, прилежно трудясь под надзором на «божьей земле», к личной – относились с пренебрежением), отказался вступать в брак с выбранной патером невестой. Но и наказания были мягкими в сравнении с теми, что употреблялись у инков, – выговор с глазу на глаз, публичный выговор, порка кнутом, наконец, тюремное заключение. Смертная казнь, по уверениям мемуаристов, не применялась.

При полном отсутствии внутренней торговли весьма развита была внешняя. Ввозя, в основном, лишь соль и железо, иезуиты в огромных объемах вывозили самые разнообразные продукты и товары, одного лишь чая матэ, весьма популярного в Южной Америке продукта, редукции продавали больше, чем весь остальной Парагвай. По всему континенту ходили слухи об их богатстве, вызывая пересуды и зависть. Но покуситься на эти богатства оказывалось не так-то просто. Иезуиты имели хорошо вооруженную армию численностью в 12 тысяч человек. Скажем только, что современная парагвайская армия насчитывает 16 тысяч человек.

Гуарани были неплохими воинами, а обладая в отличие от инков огнестрельным оружием и сражаясь не только в пешем, но и в конном строю, представляли собой весьма внушительную силу, которая не раз решала судьбу междуусобных войн в регионе. Они не раз брали штурмом Асунсьон, громили португальцев, некогда уводивших их в рабство, освободили от осады англичан Буэнос-Айрес.

Но экономические и военные успехи, в конце концов, и погубили государство иезуитов. Испанское правительство не могло примириться с существованием этой независимой силы, к тому же правительство колонии волновали легенды об открытых иезуитами серебряных и золотых копях, слухи об огромных доходах, получаемых ими от внешней торговли, что выглядело вполне правдоподобным, если учесть дешевизну труда индейцев и необычайное плодородие страны. Все это совпало с растущим раздражением, которое вызывал орден во всем христианском мире и в самом Риме, ощутившем опасность усиления общества Иисуса с его дисциплиной, целеустремленностью и организационными дарованиями.