Павел Мухортов - Мы все в этом мире пришельцы!

Хотя абсолютной загадкой было, как это делается. И те бортинженеры и врачи, которые летали в космос, все равно казались мне в первую очередь военными и даже летчиками, хотя бы в прошлом. Думал даже, что об этом просто умалчивают в биографических сообщениях. Чуть став взрослее и осознав, что в космонавтику можно прийти разными путями – через медицину, через гражданскую специальность инженера на НПО “Энергия”, через военную и испытательную авиацию, – остановился все же на авиации, как самой близкой к сердцу из всего остального. Как раз это был последний год учебы в школе. Я подал рапорт в военкомате с просьбой для поступления в летное военное училище. И вдруг на медицинской комиссии мне заявляют, что для летной работы в истребительной авиации я не годен и могу только попробовать поступить в вертолетное училище, но, мол, не исключено, что и там признают не годным, так как желающих учиться много и с крепким здоровьем. И поскольку “баловался” я тогда журналистским пером, немного печатался в газетах, посоветовали мне поступать во Львовское военно-политическое училище на факультет журналистики, мол, туда даже инвалидов берут. Уже тогда о космонавтике я думать перестал. И в рекомендованное училище поступил. И здоровье свое совсем не берег – и курил, и, было дело, “культурно” выпивал, спортом не занимался, – беречь-то все равно нечего!

Так что, кроме везения, проблемой было здоровье. (Я отбрасываю все нюансы своего морального облика с точки зрения, как бы на него посмотрели при отборе в отряд космонавтов. Об этом можно было бы говорить, но так как я совсем не “пережевывал” этот аспект при написании конкурсной работы, то и теперь нет смысла это делать). Конечно, здоровье могло взять и поправиться само собой, тем более что о попытке попасть в авиацию, кроме меня и врачей военкоматовской комиссии, давно забывших об этом, никто не знал. И медицинское обследование в Институте медико-биологических проблем пройти шанс бы был (другое дело, какое дали бы заключение “космические” врачи), но, как я рассуждал, следующий анкетный факт моего исчезновения из офицерского корпуса Министерства обороны по состоянию здоровья (чуть ли не по легкой степени инвалидности), – без всяких сомнений, перекроет все пути. Ведь словами не докажешь, как было дело на самом деле, если есть акты экспертных врачебных комиссий уровня Военного округа. (Но была приятная неожиданность: ИМБП доверяет только себе). Однако неожиданность эта ожидала меня много позже. Пока же я даже не мечтал о ней, имея в биографии “офицерско-дезертирский” этап.

Будучи курсантом Львовского военного училища, я женился. А не задолго до выпуска вопрос о разводе перестал быть вопросом, а лишь оставался проблемой времени. И где-то за месяц до того счастливого момента, когда мы попрощались бы со Львовом и разъехались офицерами в войска, в штаб училища на беседу меня вызвал полковник из отдела кадров погранвойск КГБ, специально прибывший из Москвы для утверждения кандидатур, отобранных для службы в данном ведомстве. Кандидатом был и я, проходя все стажировки в редакциях газет погранвойск. Но на беседе полковник недвусмысленно и ни сколько не лукавя спросил, как идут мои дела семейные и действительно ли я развожусь? Нисколько не удивляясь осведомленности органов, я сказал, что это так. Мне предложили подумать денек, поскольку для работы в погранвойсках при разводе я автоматически становился не пригодным. Я ответил, что думать бессмысленно, и уходил от полковника уже в лучшем случае будущим офицером сухопутных войск, не исключая и самого позорного варианта карьеры (по нашим, курсантским понятиям) – службы в железнодорожных войсках. В принципе, это уже меня не беспокоило, поскольку для себя я однозначно решил в армии долго не служить и уволиться при любом удобном случае, а точнее – как можно скорее и любым способом. Причиной этого решения послужил отнюдь не разговор с полковником из кадров, а… трудно точно сказать, что именно. Наверное, характер, всегда желающий нового.

И когда попал с легким недомоганием в госпиталь Среднеазиатского военного Округа, куда занесла лейтенантская служба после училища, решил, что уволюсь именно по состоянию здоровья. Хотя слухи уже ходили, что скоро можно будет увольняться по собственному желанию. Но доверять слухам судьбу – это уж слишком!

Позиция симуляции выработалась стихийно: мне плохо, скачет давление, нет аппетита, и никакие лекарства не могут заставить уснуть. Ничего не болит, просто чувствую себя плохо и беспокойно.