Поуп Брок - Шарлатан

Бринкли присмотрелся, поузнавал цены, повыбирал и остановился на Беннетовском медицинском колледже травничества. Имея среди пяти тысяч практиковавших по всей стране травников лишь четыре процента лицензированных медиков, искусство врачевания целебными растениями полагалось в основном на их природные свойства. Не все в деятельности травников было шарлатанством: они последовательно выступали против кровопусканий и лечения ртутью, даже когда ученые более уважаемых направлений поддерживали эти способы лечения, а некоторые из теорий касательно использования полезных растений опередили их время. Но в своей практике травники допускали весьма далекие от реальности идеи – «бабкины способы лечения и колдовство», по определению АМА, что и делало их курс обучения более легким и дешевым, чем в большинстве медицинских школ.

Разжившись двадцатью пятью долларами у акулы-ростовщика и сделав вступительный взнос, Бринкли приступил к занятиям в колледже 26 июня 1908 года.

Учась днями, работая по ночам оператором на телеграфе, он питался десятицентовыми обедами, поглощая их вечером в Питсберг-Джо. Такая жизнь изматывала не на шутку, зато никто не упрекнул бы его в лени. Он пил, и чем дальше, тем больше, как и многие жители Чикаго. Отравленная, пахнущая бойнями вода, грубые, под стать этим бойням, нравы, подтачивали здоровье или же убивали непропорционально большое число жителей, побуждая многих находить отраду в алкоголе. По крайней мере это были самые популярные оправдания.

Так продолжалось три года, по прошествии которых тяжелая работа вместе с алкоголем начали тяготить Бринкли, сказываясь на его характере. Он мрачнел все больше, все чаще сидел, уткнувшись носом в пивную кружку в компании бродяг и алкоголиков, косясь на потягивавших бенедиктин щеголей, глядя в окно на их яхты. Между тем сварливость его жены Салли достигла эпических масштабов. Временами она превращалась в настоящую фурию. Но дело было даже не в ссорах или разногласиях, просто оба они вдруг поняли, что не любят друг друга. При этом Салли раскусила мужа, заподозрив, что его мрачная задумчивость является предвестником серьезной перемены в их жизни. Позднее она говорила о хитрой особенности мужа «жалеть себя, чтобы взбодриться и вернуть себе уверенность». Год спустя Бринкли бросил колледж, объяснив это своим безденежьем, однако учебу он бросил бы так или иначе. Людям его склада диплом ни к чему.

Через два года, в 1913 году, ранним весенним вечером Бринкли находился в прославленном баре отеля «Бреворт». Он был в центре Чикаго, всего в полумиле от того места, где началась его одиссея. Но за время, прошедшее между этими событиями, Бринкли успел попутешествовать по всему Среднему Западу. Бросив жену и детей – развестись официально они с Салли не потрудились, – Бринкли тронулся в путь. Он не знал, чего ищет. Он перебирался с места на место, дурача контролеров и бегая от долгов, и пил, когда заводились деньги. На несколько месяцев он затаился в Сент-Луисе в качестве лица без определенных занятий. В конце концов в феврале 1913 года в возрасте двадцати семи лет он вернулся в Чикаго, жаждая славы и не имея понятия, как ее достичь.

За время его отсутствия в городе многое изменилось. Чикаго был охвачен напряженной борьбой за нравственный образ жизни и подвергал атакам кабаки и устричные бары. Но Бринкли это не беспокоило: если ему придется вновь затаиться, то пусть это будут высшие сферы.

«Бреворт» считался одним из лучших отелей в городе. Его увешанный роскошными люстрами и уставленный обитыми красно-коричневой кожей креслами холл напоминал увеличенный раз в пятьдесят Гарвардский клуб. К нему примыкал бар, убежище для богатейших мужчин. Выполненный в розово-кремовых с зеленым тонах, украшенный позолотой и зеркальными прямоугольной формы колоннами, он переплюнул старушку Европу. В середине зала сверкала вкраплениями хрусталя круглая барная стойка.

Этот бар был не по карману Бринкли, но духовно он тянулся к нему, считая воплощением совершенства. Здесь собирались мужчины, которыми он восхищался, – грубые и шумные предприниматели с соответствовавшими их статусу брюшками и сигарами по доллару штука. Напитки здесь были крепкими, и воздух наполнял гогот – звук процветания.

Неудивительно, что встретиться с Джеймсом Кроуфордом Бринкли суждено было именно в этом баре. Оба были здесь белыми воронами, оба обращали на себя внимание жаждой приобщиться и одеждой, не совсем приличной для этой обстановки. Оба сидели в одиночестве. Возможно, однорукий Кроуфорд почувствовал в Бринкли врача. А может, каждый из них увидел в другом мошенника.