Алексей Василенко - Рассказы о Великой Отечественной

После спецпроверки оказался я на станции Лев Толстой. Всем нам нужно было новое обмундирование, вшей было несметно. Когда вышел, пошёл в аптеку. Зашёл, спрашиваю аптекаршу:

– У вас есть что-нибудь от вшей?

– Есть, – говорит.

– Ну, так давайте мне.

– На сколько?

– На миллион.

– Миллион?! Да у нас во всей аптеке на такую сумму лекарств не будет!

– Да я не про деньги. Вшей у меня миллион…

Вот такие штрихи самого тяжёлого, конечно, сорок первого года. Кто не воевал в сорок первом, кто не отступал, тот не видел самого тяжкого, самого страшного на войне. На нас была брошена такая армия, что… Немцы даже насмехались над нами. Помните, я про Белоруссию рассказывал, про сидение без дела, про листовки? Так вот был и такой случай. Немцы сбросили в наше расположение труп еврея на парашюте. В руках несчастного корзинка, в ней бутерброды и листовки такого содержания: «Солдаты! За кого вы воюете? Ради кого?» Вот такие «подарки» издевательские мы получали от немцев.

…После проверки меня взяли работать в штаб 3-й армии, точнее – в штаб артиллерии третьей армии. Я ведь военный топограф и на фронте занимался расчётами: привязка орудий, решение задач Гансена, Потанота… Позже, с 48-й армией дошёл до границы Советского Союза. За границей не был. Вот и всё.

– Павел Алексеевич, вы в армейских кадрах числились с 1940 года. Это значит, что войну вы встретили под присягой, в военной форме.

– Да. И не только по форме. Так получилось, что война пришла, и мне пришлось столкнуться с ней нос к носу в первый же день.

В общем-то во время войны у меня была сравнительно мирная военная профессия – радист. Так что ни о боевых действиях, ни о каких-то особо трудных случаях рассказать не могу, хотя профессией своей я горжусь и считаю, что без радистов добыть победу было бы куда труднее.

С сорокового года я учился в школе специальной на радиста. Весной сорок первого вывезли нашу школу в так называемые летние лагеря. Причём на самую границу. Названия этого местечка я уже не помню. Это была очень большая бывшая усадьба какого-то польского пана. Бывшая – это совсем с недавнего времени, чуть больше года прошло с момента изменения государственных границ, и эта территория отошла к Советскому Союзу.

И вот эта усадьба была рядом с рекой Прут и, таким образом, попадала в восьмисотметровую пограничную полосу. И именно там был разбит наш летний лагерь, и там мы продолжали учёбу. Хозяевами были, естественно, пограничники, а мы как бы у них в гостях. Всё это было не так уж далеко от Львова, где, собственно говоря, и размещалась наша радиошкола.

Война застала нас именно в этом лагере. Я в этот день в аккурат стоял на посту в радиовзводе. И вдруг – пулемётные очереди. В первый момент не понять – кто, откуда? И только потом, когда с деревьев стали падать срезанные пулями ветки, начали мы понимать, что это не случайная очередь какая-то, что это обстрел, и стреляют специально по верхушкам деревьев из-за реки, потому что, вероятно, считали, что там у нас сидят наблюдатели или снайперы – «кукушки».

А какие там были огромные каштаны, в этом старинном парке! И никого-то на них не было! Да и вообще никого не было. Выходной день. Полусвободный распорядок. Никто никого ни о чём не предупреждал, нападения не ждали нисколечко. Офицеры в большинстве во Львов уехали, к семьям. Пограничное начальство, кстати, тоже. Только дежурный офицер на заставе. Он-то нас по связи и успокоил: ничего страшного, действует небольшая группа нарушителей границы, сейчас её ликвидируют, и завтрак будет по распорядку.

Эх, если бы так! Вскоре за пулемётными очередями раздался взрыв – открыли огонь из миномётов. Первая мина разорвалась на футбольном поле, вторая – поближе к помещению, в котором находилась школа, третья угодила уже прямо в здание…

Вот только тогда прозвучала боевая тревога. Началась война.

Пограничники, те, что оставались на заставе, все вышли на границу; мы тоже все получили патроны, всё снаряжение по боевой и… нет, боя не было у нас, тут уж ведомственное разобщение проклятое сработало. Ну, и воинская дисциплина, конечно. Приказа помочь пограничникам не было. Ребята рядом ведут бой, мы в готовности, подсумки полные и… стоим! Нет приказа и всё!

Приказ поступил чуть позже: выйти из зоны обстрела, из этого сада помещичьего. Вышли и заняли оборону. Там, примерно в километре, были выкопаны окопы – вторая линия обороны. Хорошо хоть, что они у нас были, потому что мы были же на новой границе, а её совсем не успели обустроить. Так что даже окопы не были укреплены ничем, долговременных огневых точек тоже ни одной не сделали… На старой-то границе ещё год назад быстро всё разобрали, все укрепления снесли. Торопились почему-то, забыв о том, что вначале новую линию границы укреплять надо!