Валерий Озеров - Секта Анти Секта. Том 2. Калейдоскоп

Кроме врачевания, на кафедре ходят слухи, что наш гений также занимался и многочисленными алхимическими опытами. Некоторые завистливые суфлёры приписывали ему даже получение философского камня, о сути которого никто из нас тогда не имел никакого понятия.

Однако сам мэтр никогда не распространялся на этот счёт, так как, несмотря на свой острый язык, был тёртым калачом в этой, и не хотел привлекать к себе внимание милых пастырей добрейшей римской католической церкви с её справедливейшей в мире инквизицией, занимаясь, последнее время исключительно наукой, не забывая и практику непосредственного исцеления страждущих.

Он постоянно изобретал всё новые снадобья на основе лекарственных трав, минералов, а также применяя свои алхимические знания, получал их и из твёрдых и полужидких металлов, включая золото, сурьму и ртуть. Говорят, что в Европе в наше время ему нет равных в области излечения недугов постоянно страдающего и болеющего человечества…

Мой любимый профессор не бедствовал, но и не жил на широкую ногу, подобно какому-нибудь герцогу, либо барону. Все свои свободные средства он вкладывал во вновь создаваемую им самим науку медицину, изобретая и испытывая всё новые рецепты различных лекарств. Его считают основателем той медицины будущего, которая составится к двадцать первому веку. Однако это совсем не так, наш профессор не нуждается в лаврах, приписываемых ему будущими медицинскими историками. Мервацельс был в первую очередь алхимиком, алхимиком души и тела. Читатель вскоре убедится в этом.

Катарина рассказывала мне, что профессор в годы своей далёкой молодости, много путешествовал по Ближнему Востоку и даже сказочной и недоступной для простых смертных Индии, насыщая свою и без того талантливую голову всеми тайнами восточной премудрости. Однажды на востоке он умудрился попасть в плен то ли к туркам, то ли к маврам, вылечил одного из них, уже готового отправиться в рай к своему любимому Аллаху, и тем самым заслужил его благосклонность и уважение.

И тогда при расставании с Первацельсом этот мавр поделился с ним многими секретами, в том числе даже рецептом получения загадочного философского камня. Так об этом мне рассказывала Катарина, сообщив, что она делала несколько попыток узнать подробнее об этом загадочном камне, дарующем вечную молодость и здоровье, но всё время натыкалась на глухую стену: Первацельс имел качество уходить от прямых ответов, искусно вуалируя их.

…Мне было бы тоже интересно узнать об этом таинственном камне от самого Первацельса, и я только и делал, чтобы найти подходящий момент и спросить его об этом. Пока ещё такие туманные для меня объяснения Пьера, лишь только отчасти сделали прояснение в моей голове, занятой в то время, в основном, лишь сравнением тайных прелестей своих новых подружек. То, что я уяснил для себя сейчас, пока заключалось в том, что без этого мудрёного камешка невозможно получить ни золота, ни, тем более, здоровья, не говоря уже о действительном безсмертии, к которому всегда стремится истинный алхимик, поставив его своей конечной целью.

Но лично я пока так далёк от этой их запредельной идеи! Мир так примитивен и жесток, бывает порой, и полностью непредсказуем, в чём мне самому вскоре придётся убедиться. А, странноватые эти чудаки алхимики собираются жить вечно! Не понимаю я их, никак не понимаю, может быть, я ещё слишком молод? Может меня пока привлекает больше просто земная любовь, чем длительное существование ради неизвестной мне цели? Да, главное, это цель, а для меня же эта цель сейчас, – лишь любовь.

Вот земное золото, – это совсем другое дело, оно одно правит нашим бренным миром в его извечном стремлении всё к большему и большему, лучшему и красивому. Я как то понял, что наш мир весьма жаден. Жаден сей мирок не только до золота, но и до самой жизни, которая в его глазах равна вечности. Иначе, зачем всё это?! Бренное и разрушаемое тело часто рядится в вечные одежды, но увы, таковым не является. Ведь мы все умрём, одни раньше, а другие позже…. Ну вот, опять я заболтался!

Посему вернёмся к моему достопочтенному и уважаемому профессору…. Вы узнаете о нём, так сказать, из первых рук и из первых уст его любимого ученика, коим я, Виктор де Лагранж и являюсь.

Он был в наше время воистину гений врачевания и ведовства, и ни один страждущий не ушёл от него неудовлетворённым или обиженным, а о самом удивительном случае, которому я сам был свидетелем, расскажу чуть позже.