Никита Леонтьев - Усташские лагеря смерти в Независимом государстве Хорватия в 1941–1945 гг.

Там, на Козаре, нас защищала Пятая Козарская партизанская бригада. Дважды – в ночь с третье на четвертое и с четвертого на пятое июля 1942 года – они пытались прорвать осаду. Обе попытки провалились: бежать удалось лишь очень немногим, а потери среди партизан были очень значительны.

Пятого июля нас взяли в плен и отправили в распределительный лагерь Церовляни, оттуда нас отправили в Ясеновац.

– На чем Вы туда ехали?

– Шли пешком. Благо, это было недалеко. В том месте, куда нас привели, не было почти никаких построек. Мы жили на голой земле. Иногда я, любопытный мальчишка, бегал в сторону печально известной Цигланы – лагеря Ясеновац №3.

– А что Вы ели?

– С едой было плохо. У матери в сумке было немного кукурузного зерна. Какое-то время оно выручало, потом ели чью-то фасоль. Когда же и она закончилась, мы ели траву и корни.

Некоторые из нас, деревенских жителей, имели при себе сделанные собственными руками предметы быта, украшения и так далее. Они делались с душой, были очень красивыми и изящными. Нам разрешали обменивать их на еду. Пленных подводили к ограждению из колючей проволоки, там они менялись с местными жителями.

– При Вас умирали пленные?

– Конечно. Когда кто-то умирал, его не хоронили. Все тела оставались лежать на месте. Шел такой запах… Теперь я не могу видеть даже мертвую крысу или птицу на улице – сразу начинает тошнить.

– Сколько времени Вы провели в Ясеновце?

– Чуть больше месяца. Да, немногим больше.

– А что потом?

– Потом нас отправили в местечко Банова-Яруга, там мы жили до 1943 года. Затем нам разрешили вернуться в родное село. Конечно, нашего дома уже не было – как и соседних домов. Все Междуводье в руинах. Поэтому мы копали землянки и жили там. Иногда на нас совершали набеги усташи, иногда – конные черкесы. Черкесов мы все очень боялись – они были жестокими кровопийцами.

– Когда Вашу деревню освободили?

– Освобождения, в общем-то, и не было. Тут не было боев за село, не пролегала линия фронта. Просто в конце 1944 года усташи и немцы как-то покинули эти края. Вот так мы и освободились.

– Что Вы думаете о количестве жертв Ясеновца? – Этого мы никогда уже не узнаем. Можем говорить, например, о миллионе, но это не истина. Это мысли. – Знаете, из того, что я читал и что сам видел в Ясеновце, я пришел к выводу, что всего за 4 года существования количество жертв было от 100 до 200 тысяч, не больше. – Если брать сам лагерь – может быть. Может быть! Почему нет? Но если брать окрестные места массовых ликвидаций, уничтоженные соседние села…

– Довелось читать у некоторых авторов, что хорваты-домобраны не были жестоки.. – Это правда! Домобраны были чем-то вроде регулярной армии. Они были нормальными людьми по большей части. Могли помогать беженцам. Усташи же были чем-то вроде особых подразделений, там все было совсем иначе.

…Мы расплатились и собрались уходить. Славко передал мне бумажку с адресом Товарищества: Савская площадь, 9/IV.

– Четыре – это же номер здания? – спросил я, не сомневаясь в ответе.

– Нет, здание там одно. А четыре – это этаж! – шокировал меня Славко.

На следующий день мы собрались в кабинете, который в самом деле был на четвертом этаже. Как мне пояснили, Товарищество только арендует его у СУБНОР-а (Союза товариществ борцов народно-освободительной войны). Вдоль стен стояли шкафы с книгами и документами – все они принадлежали СУБНОР-у. На мой вопрос, есть ли здесь что-то, принадлежащее Товариществу, Славко кивнул на одинокую книжную полку возле окна, плотно забитую документами.

Собравшихся было человек пятнадцать. Из уже знакомых мне – Славко, Милинко и Елена. Была еще незнакомая девушка примерно моего возраста, остальным собравшимся можно было дать от сорока до семидесяти лет. Главной темой для обсуждения была поездка делегации Товарищества в Загреб на детское кладбище Мирогой, которая должна была состояться завтра. Там похоронены дети, умершие в детских лагерях НГХ, а также в городских приютах и больницах после спасения из лагерей. Члены главного Одбора торопливо проверяли документы, уточняли информацию о автобусе, месте встречи, количестве и составе делегации…

Нашлось время и для других дел. Так, например, незнакомую девушку и меня приняли в ряды Товарищества. Я стал первым членом-иностранцем из дальнего зарубежья за все время работы Товарищества. Также нам немного рассказали о том, как прошло заседание Международного комитета по вопросам беженцев и жертв фашизма, состоявшееся 20 и 21 сентября в столице Словении – Любляне. Товарищество на этой встрече представляли, конечно же, Милинко и Славко.