Виктор Боярский - NWT. Три путешествия по канадской Арктике

После обеда решили держаться поближе друг к другу, чтобы энтузиазм у собак не пропал.

Задача наша была – найти реку Карибу. Однак сделать это было не так-то просто. Поскольку все вокруг бело и река в этом месте не очень широкая – метров двести, мы все понижения принимали за реку. А на самом деле подойдешь, ковырнешь палкой, а там булыжник.

Ходили, искали буквально на ощупь, пытаясь определить, где же все-таки эта река. Пришлось даже дважды определять свое местоположение по GPS – по карте получается, что мы совсем рядом, а реки все так и нет.

Поиски были особенно тщательными еще и потому, что с утра была мысль: если найдем реку, остановиться на денек на дневку.

Увы, этим вечером нам не повезло – реку мы так и не нашли. Пришлось в 6 часов остановиться и расположиться лагерем на усыпанной валунами поляне в надежде на завтра.

Новостей сегодня особых нет. По-прежнему планируем прийти в Черчилл вечером 30 апреля, а уже 2 мая утром начать тренировки с каноэ.

Состоялся не слишком удачный сеанс радиосвязи с Черчиллом. У одного из молодых сотрудников экспедиционного офиса в Сен-Поле сегодня свадьба, и я по традиции и в качестве тренировки написал на английском языке стихотворное поздравление. Хотел его сегодня передать с помощью магической клавиатуры, но, увы, ничего не вышло.

Выяснилось, что вчерашнее недомогание Уилла было вызвано тем, что он спалил себе лицо жестким ультрафиолетовым огнем весеннего арктического солнца. Ожог довольно сильный – жжет очень и к шее до сих пор не прикоснуться. Конечно, при такой облачности подобные ожоги кажутся удивительными, тем более что шея была закрыта. По-видимому, помимо всего прочего, сказывается минимум озона.

Сейчас апрель, разгар весны, и мы идем все время на юго-восток, на юг, так что от солнца, даже скрытого облаками, не увернуться никоим образом. Вот и приходится страдать…

Мицурик пришел, чтобы передать свой выстраданный днями текст. Однако, поскольку связь была плохая, мы не передали того, что в нашей машине уже содержалось. Теперь она полна, я бы даже сказал, переполнена, и поэтому набить туда еще что-нибудь не удается.

Завтра, если устроим день отдыха, собираемся поупражняться в стрельбе из винтовки. Я сказал Мицурику, что будем стрелять на меткость на расстояние 500 метров, чтобы попугать нашего молодого японского путешественника. Он все причитал, хлопал себя по бедрам: как же это, 500 метров, – мы же ничего не увидим! Я его успокоил, что зато можно сразу сказать, что попал, – никто не пойдет проверять!

Весь вечер прошел под леденящие душу своими подробностями рассказы Мицурика о былых путешествиях. Он начал с описания того, как в одиночку сплавлялся по Амазонке от Перу до Атлантического океана за 62 дня на деревянном бальсовом плоту 4 на 2 метра: семь бревен, небольшая плетеная хижина и Мицурик внутри.

Идешь по Амазонке, по спокойной, как зеркало, воде, – рассказывает он, – и вдруг налетает шквал, все взбаламучивается, и полдня огромные волны вздымаются вокруг, и посередине всего этого он, Мицурик.

Еще интересней стало, когда он приблизился к джунглям: то змеи каким-то образом заползут не куда-нибудь, а непосредственно к нему в спальный мешок, то рубиново-красные глаза крокодила следят за его перемещениями. А уж москитов и всякой прочей летающей кровососущей братии и вовсе не счесть.

Я сразу же вспомнил один из вопросов, наиболее часто задаваемых нам во время разного рода встреч и конференций: «Почему вы заинтересовались Арктикой, как попали в Арктику?». Так вот, для Мицурика есть хороший ответ: «В Арктике нет москитов и холодно». (Впрочем и меня эта характерная особенность арктических путешествий тоже привлекает.)

Такого он натерпелся на своей Амазонке, – он так и сказал, – что захотел испытать себя там, где похолоднее, – уж очень на Амазонке было жарко.

Не дав нам с Джоном перевести дух, Мицурик тут же рассказал еще одну историю, от которой наша кровь заледенела и волосы встали дыбом. Поведал он нам о том, как в одной из экспедиций, когда он не смог открыть бочку с бензином, для того чтобы заправить примус, он решил сделать это ковбойским способом, выстрелив в бочку из ружья, тем более что именно так открывали бочки знаменитые ковбои в его любимых фильмах. Он выстрелил в бочку метров с пяти, и, что самое примечательное, после этого еще было кому и для кого готовить на заправленном примусе. По его словам, получилось «довольно удачно»: пуля не прошила бочку насквозь, и бензин стал вытекать только с одной, обращенной к мужественному путешественнику стороны. Когда на следующее утро я передал его рассказ Уиллу, тот стал относиться к своему соседу по палатке с каким-то обостренным и, может быть, даже болезненным вниманием, стараясь всячески предупреждать любое проявление инициативы с его стороны, особенно если это было как-то связано с решением бытовых вопросов.