Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Порой и в таких условиях работают ремонтники на обычных атомных станциях. Поэтому в грязную зону допускают только хорошо обученных людей, виртуозов, на уровне автоматизма владеющих правилами техники безопасности.

И лишь нескольким рабочим на станции обычно доверяют самые ответственные сварные стыки в самых ответственных помещениях. Один из таких асов на ЧАЭС — сварщик шестого разряда, бригадир Н.М. Усенко. Конечно же, и он свою станцию не бросил, только четче организовал работу бригады: для срочных, “пожарных” дел у него постоянно выделен дежурный сварщик.

...Окопный рассказал об одном случае в ЦЦР. Однажды Быстров задумался, как бы это оформить себе наряд на срочную сварочную операцию побыстрее, без волокиты? Работа нужна немедленно, а тех, кто имеет право подписи, поблизости не видно. Усенко, видя это, спросил только: “Куда послать сварщика? Сейчас прийдет.” А ведь для него наряд не был пустой формальностью. В наряде — и гарантия здоровья, да и деньги: речь шла о более опасной работе при повышенном радиационном фоне.

Слесарь VI разряда ЦЦР, председатель цехкома И.И. Лавриченко, рассказывал, как Куплешников (легендарная личность!) сам остался в цехе 26 апреля и возглавил ремонтные работы на своем участке. Примерно четвертую часть всех рабочих цеха, оставленных после аварии на станции, он организовал для работы на самых жарких участках — так и хочется сказать — для этого беспримерного боя за жизнеспособность станции. Конечно, формально и в первую очередь — станции. Но в действительности — родной земли, за здоровье живущих на Земле людей... Он это осознавал. Бывают периоды, когда высокие слова воспринимаются буквально. Один турбинист с тепловой электростанции так вот и определил смысл своей профессии: “Чуствую себя Прометеем. Даю людям свет, тепло. Благодаря мне сияют экраны телевизоров, работают молотилки, станки, машины!” И он прав.

Ремонтникам на действующей АЭС всегда достается работа грязная в прямом и переносном смысле, то есть радиационно грязная. Плохо ли это? Могучие богатыри братья-близнецы Владимир, Александр и Виктор Семеряка — все трое признают стоящим только одно дело: ремонт атомных реакторов и реакторных систем. Они специализируются в работе с любой араматурой и главными циркуляционными насосами. Их обязательно приглашают на ревизию и аттестацию качества всех трубопроводов, кранов, разных задвижек и прочей “мелочи”, без которой, однако, невозможны надежность и вообще работа АЭС. Онн и слесари, и сварщики, и крановщики. Не раз им приходилось и до аварии ремонтировать реакторы. Теперь же, считают, им, как говорится, сам бог велел доводить эту технику до ума. Владимир и Виктор — бригадиры. В 1987 году их имена были в списке представленных к званию “Отличник атомной энергетики”. Они и не помышляли бросать свою станцию в час беды.

Постороннему может показаться, что ремонтник идет в “грязную” зону как в бой; опасно ведь. И в мирное время опасно. Но эти рабочие воспринимают подобные обстоятельства спокойно: грамотность снижает риск практически до нуля. Я видела немало ремонтников, проработавших на атомных станциях десятилетия. Они производили впечатление вполне здоровых людей.

...Теперь же “грязной” была вся территория станции. Даже пылинки в солнечном луче таили радиоактивность. Они оседали толстым слоем на стенах, полу, подоконниках, столах, окутывали машины, станки, словом — все поверхности. Влажная уборка пыли тоже была элементом дезактивации. Ее смывали из шлангов, вытирали тряпками.

— Все станочное оборудование огромного, насыщенного техникой цеха централизованного ремонта тоже оказалось под слоем пыли. Ремонтники сами мыли свои станки, смазывали, а на следующий день им снова приходилось смывать слой пыли и вчерашнюю смазку и заново смазывать металл. На этих станках они ежедневно работали, других не было. А пыль все ложилась и ложилась на блестящую поверхность. Моющий порошок, вода и собственные руки — это и были личные средства борьбы с последствиями аварии на рабочем месте у станочников Л.A. Дубчака, В.Ф. Гаврикова, Н.А. Гончаренко, А.Ф. Кубарева.

— Да, они отличные станочники. И могли бы требовать прихода дезактивационных бригад. Но я бесконечно благодарен этим людям за их черный, бескорыстный и невидимый миру труд, — сказал Лавриченко.

Мы разговариваем в кабинете главного инженера ЧАЭС, а в это время бесшумно входят люди с дозиметрами, очень старательно вытирают пыль со столов, другой мебели; мокрыми тряпками протирают пол. Дезактивация. И в кабинете директора — то же.