Сергей Кара-Мурза - Советская матрица

Здесь изложена доктрина реформ 90-х годов в интересующем нас аспекте. На первом этапе реформ будут созданы лишь «оазисы» рыночной экономики, в которых и будет жить демос (10 % населения). В демократическом (в понятиях данной доктрины) государстве именно этому демосу и будут принадлежать власть и богатство. Защищать это просвещенное зажиточное меньшинство от бедных (от бунтующих люмпенов ) станет реформированная армия с новыми ценностными ориентациями. Колышущаяся на грани нищеты масса (90 % населения) – охлос , лишенный и собственности, и участия во власти. Его надо «сдерживать» и, по мере возможности, рекрутировать из него и воспитывать пополнение демоса (по своей фразеологии это – типичная программа ассимиляции национального меньшинства).

Каков же результат осуществления этой программы за пятнадцать лет? Все это время в стране шла холодная гражданская война нового народа (демоса) со старым (советским) народом. Новый народ был все это время или непосредственно у рычагов власти, или около них. Против большинства населения (старого народа) применялись прежде всего средства информационно-психологической и экономической войны, а также и прямые репрессии с помощью реформированных силовых структур 4 4 Подавляющее большинство из миллиона заключенных в местах лишения свободы, как и основная масса жертв преступного насилия, – представители обедневшей части населения, превращенной в «охлос». .

Экономическая война против советского народа внешне выразилась в лишении его общественной собственности («приватизация» земли и промышленности), а также личных сбережений в результате гиперинфляции. Это привело к глубокому кризису народного хозяйства и утрате социального статуса огромными массами рабочих, технического персонала и квалифицированных работников сельского хозяйства. Резкое обеднение большинства населения привело к кардинальному изменению всего образа жизни (типа потребления, профиля потребностей, доступа к образованию и здравоохранению, характеру жизненных планов).

Изменение образа жизни при соответствующем идеологическом воздействии означает глубокое изменение в материальной культуре народа и разрушает мировоззренческое ядро цивилизации. Изменения в жизнеустройстве такого масштаба уже не подпадают под категорию реформ , речь идет именно о революции, когда, по выражению Шекспира, «развал в стране и все в разъединенье». По словам П.А. Сорокина, реформа «не может попирать человеческую природу и противоречить ее базовым инстинктам». Человеческая природа каждого народа – это укорененные в подсознании фундаментальные ценности, которые уже не требуется осознавать, поскольку они стали «естественными». Изменения в жизнеустройстве советского народа в РФ именно попирали эту «природу» и противоречили «базовым инстинктам» подавляющего большинства населения.

Крайне жесткое, во многих отношениях преступное, воздействие на массовое сознание (информационно-психологическая война) имело целью непосредственное разрушение культурного ядра советского народа. В частности, был произведен демонтаж исторической памяти, причем на очень большую глубину. Историческая память – одна из важнейших духовных сфер личности, скрепляющая людей в народ. По своим масштабам программа разрушения исторической памяти, проводимая со второй половины 80-х годов ХХ века, намного превзошла аналогичную кампанию, которая велась с 1925 г. – также в условиях холодной гражданской войны между «космополитическим» и «почвенническим» течениями в большевизме. Та кампания была травмирующим образом прекращена в 1934 г., когда произошел перелом в соотношении сил в пользу сталинизма.

Анализируя с этой точки зрения СМИ 1996 г., А. Иголкин пишет: «Количество традиционных исторических символов в сегодняшнем среднем номере газеты меньше, чем даже в начале 1950-х годов. Тогда за небольшой, скажем, трехмесячный, период в обычной газете можно было обнаружить ссылки на все без исключения века русской истории, сотни исторических имен, причем сама отечественная история была представлена как связное единое целое. История не знала огромных “черных дыр”: ни в смысле исторических “провалов”, ни в смысле сплошного очернения… Общая плотность исторической символики, идущих из глубины веков духовно-исторических полей и энергий в СМИ была достаточно высокой. Историко-символические ресурсы служили национальным интересам» [7].