Брайан Мастерс - Убийство ради компании. История серийного убийцы Денниса Нильсена

Другие пожелали остаться анонимными – психиатры, социальные работники, друзья. Моя благодарность им ничуть не меньше, хоть и выражена коллективно.

В северной части Лондона находится Масвелл-Хилл, район респектабельный и спокойный. Населен он в основном представителями среднего класса, а потому жизнь в нем протекает тихо и до ужаса безмятежно. Ничто не нарушает привычную рутину: никаких акций протеста на улицах, никаких забастовок, и даже полицейскую сирену здесь можно услышать крайне редко. Обитатели Масвелл-Хилл каждое утро садятся в свои машины, едут на работу в центр города, а вечером возвращаются домой, где жены готовят им ужин. Иногда они позволяют себе насладиться бутылочкой джин-тоника или с гордостью упомянуть о том, что разбираются в вине лучше среднестатистического посетителя супермаркетов. Выходные они проводят, копаясь в саду – это любимое занятие местных жителей. Как можно понять из названия, район расположен относительно высоко в холмах, где вдоволь солнца и свежего воздуха: оттуда открывается чудесный вид на Лондон. Дороги здесь неровные, виляют то вверх, то вниз, отчего их избегают велосипедисты, зато высоко ценят любители ленивых пеших прогулок. Несколько улиц названы в честь садов. Одна из таких улиц, Крэнли-Гарденс, делит имя с целым кварталом в Масвелл-Хилл и на картах считается центральной. Улица эта длинная и довольно широкая, живописная и нарядная. Легко представить детей, прыгающих здесь вдоль обочины через скакалку, вот только матери в Масвелл-Хилл не разрешают своим чадам играть на улице.

Дома на Крэнли-Гарденс построены еще до Первой мировой: стильные, с остроконечными крышами, часто соединенные с соседями общей стеной. В основном их красят в белый с небольшими вкраплениями других цветов. От проезжей части дома отгорожены прелестными аккуратными садами, которые будто бы ненавязчиво соревнуются друг с другом за звание наиболее привлекательного. За одним исключением. Сад возле дома № 23 выглядит ужасно запущенным: мрачный, темный, без единого яркого пятна, сплошь опутанный разросшимися сорняками. Даже одуванчик вряд ли смог бы пробиться здесь к свету. Да и сам дом отличается от своих собратьев: он выкрашен в бело-голубой, однако кажется грязным и потрепанным. Ему недостает очарования, присутствующего у соседних домов того же размера и формы. Он выглядит неухоженным и забытым.

И хотя большинство зданий на Крэнли-Гарденс до сих пор служат в качестве уютных семейных гнездышек, как и было задумано изначально, дом № 23 отличился и тут. К началу 1983 года он уже давно принадлежал некой индийской женщине, проживающей где-то в Нью-Дели и не видевшей этот дом с самого момента покупки. Дом был разделен на шесть съемных комнат. Управлял им мистер Робертс из фирмы «Эллис и Ко», риелторской конторы с улицы Голдерс-Грин-Роуд. Жильцы здесь сменялись так часто, что и арендодательнице, и риелторам они со временем стали совершенно безразличны: этим домом никто не гордился, а значит, и не следил за его состоянием. На ветхой лестнице облупилась краска и не работали лампочки, которые никто и не думал заменить, так что зимой по ней приходилось подниматься со своим фонариком.

В феврале 1983 года в доме № 23 на Крэнли-Гарденс обитали пять человек. Две комнаты на первом этаже занимали Фиона Бриджес, работавшая в пабе «Роял Оак» на улице Сент-Джеймс-Лейн, и ее любовник Джим Оллкок, строитель. Мисс Бриджес поселилась там с лета 1982-го, мистер Оллкок же присоединился к ней несколько месяцев спустя. По соседству с ними расположились Вивьен Макстей, стоматологическая медсестра из Новой Зеландии, и Моника Ван-Рутт, молодая социальная работница из Голландии. Их комната была зажата между двумя другими, поскольку еще одну комнату Фиона присвоила себе после отъезда последнего ее съемщика. Моника и Вивьен переехали сюда двадцать восьмого декабря 1982 года, так что находились в доме всего пять недель.

На втором этаже никто не жил, и какое-то время он пустовал, а вот на чердаке, где имелись кухня и ванная, поселился государственный служащий с собакой. Он находился в этом доме дольше всех остальных, уже около года, но соседям о нем мало что было известно: общались они не слишком часто. Джим Оллкок впервые увидел его только спустя два месяца после своего заселения. Моника и Вивьен однажды поднялись к нему на чердак, чтобы поболтать за чашкой кофе, что было весьма необычно, однако особой дружбы из этого так и не вышло. Судя по письмам для «Деса Нильсена», которые оставляли в коридоре первого этажа, они решили, что его имя «Дезмонд», но не потрудились уточнить. На самом же деле его звали Деннис Эндрю Нильсен, и он работал администратором в одном из кадровых агентств Лондона. Сам он предпочитал, чтобы его называли Дес. Собаку, черно-белую дворнягу с больным глазом, звали Блип. Встретить мистера Нильсена можно было разве что утром, когда он собирался на работу к восьми, или вечером, когда он возвращался с работы в половине шестого, после чего непременно выводил Блип на долгую прогулку, раз уж ей пришлось несколько часов торчать в квартире. Очевидная взаимная преданность человека и собаки вызывала восхищение. Если кому-то становилось жаль этого одинокого, отчужденного человека, у которого, похоже, совсем не имелось друзей, то стоило вспомнить о верной собаке. И все же чувствовалось в Деннисе некое смутное отчаяние.