Илья Зданевич - Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 2. Статьи и письма

Все эти господа говорят сразу обо всех новых искусствах гуртом, об академизме, импрессионизме, кубизме – всё, что они знают или могут себе представить.

Учатся в одно и то же время в школе писать академически и стараются получить диплом от тех, кого ругают, ставят на выставку полуимпрессионистические этюды для продажи, говорят о кубизме, гуртом работают, и в поэзии, и в живописи, и где только можно притыкаются ко всему, что носит название нового.

Впрочем, лучше всего обо всём значении подобной «художественной деятельности» свидетельствует полное одобрение Александра Бенуа, нашедшего всё это и новым, и сильным, и похвальным 83. – Трогательная общность взглядов!

Таковы пока плоды этого движения, которое было начато Ларионовым, Гончаровой и людьми, близко к ним примыкающими. Художники «Союза молодёжи» и «Бубнового валета» их современники, многие старше их, по началу своей художественной деятельности просто довольно скверно работали сначала в старом направлении, затем решили так же скверно работать в новом. Кончаловский, Машков, Бурлюк типичные академисты по духу. Их импрессионизм того же порядка, что и у Бродского, при переходе к синтетикам, кубистам и примитиву отношение осталось тоже самое. Ларионов же со школьной скамьи был новатором, и звание художника получил за внеклассные работы импрессионистического характера, писанные им в начале девятисотых годов. Гончарова в школе живописи училась только скульптуре. А потому я убеждён, что их настоящие продолжатели – среди будущих истинно молодых художников. Недаром в сборнике «Бубнового валета» они названы новаторами, надоевшими своими глупыми трюками 84.

В этой фразе чувствуется та громадная пропасть, которая отделяет Ларионова и Гончарову от тех, кого они вызвали к жизни, но кто не может за ними следовать. Они вечно движутся вперёд, и более молодые за ними поспеют.

Сезанн сорок лет ждал признания, несмотря на то, что его живопись возродила утраченные традиции и теперь продолжает питать всю современную художественную Францию.

И он был справедлив, называя живопись Гогена китайской картинкой (имея в виду плоскостную закраску) и находил Ван-Гога пёстрым 85.

Гончарова права, теперь нужно бороться с Сезанном и Пикассо, а не с Репиным и Рафаэлем, и с теми паразитами, которые вместо художественных произведений выдвигают борьбу со старым искусством, стараясь на этом сделать себе карьеру.

Париж

24-го апреля

В. Паркин

Интерес, возникший к футуризму, переносится ошибочно на многие вещи, не имеющие с ним не только ничего общего, но даже идущие вразрез и явно говорящие против него.

Есть люди, которые пристают решительно ко всякому направлению, оттого, что им выгодно и удобно в данный момент считаться новыми.

Очень маловыразительные в чём угодно, среднего дарования, отрицаемые теми, к кому пристают, но легко пробивающие себе дорогу в тупом и ограниченном представлении обывателя, ввиду сходной психологии, подобные люди вносят окончательную путаницу и ставят затруднения при оценке задач и достижений современного искусства.

Обыкновенно такие ретивые защитники нового искусства стараются быть левее самых основателей направления и коверкают их идеи по своему усмотрению, и счастье, если это усмотрение окажется не слишком ограниченным. Выдавая

себя, быть может, и искренне, за самых ярых поборников современного искусства, они проходят в свет и сердце буржуа за много годов раньше тех, кем они вдохновились и на чей счёт, опошляя их идеи, живут. Так было в своё время с Сезанном, живописные идеи которого в ложно понятом виде прошли в жизнь в картинах других художников, даже не в одной Франции, ранее того, чем произведения самого мастера стали известны более или менее широкому кругу людей.

Теперь же, когда эти идеи настолько опретили, что вызывают горячий протест со стороны художников, стремящихся вперёд и не желающих в замене старой академии создавать такую же новую, подобные протесты встречаются негодованием и чуть ли не обвинением в святотатстве.

То же самое произошло с идеями Ницше, Ибсена и друг.

К открывателям новых путей и выдвигающим новые задачи пристают масса ограниченных популяризаторов, желающих разделить с ними будущую славу. Подобные популяризаторы, не давая ничего своего, стараются утрировать новое учение и главным образом возможно скорее приобщать его к жизни, хотя бы даже в форме диаметрально противоположной самому учению.