Самира Фаттах - Уходящие в Вечность. Часть 1

Вспоминая отца, Рамазан всегда представлял его таким, каким видел в последний раз. Встревоженное лицо, чуть тронутые сединой усы, совсем белые виски и окруженные мелкими морщинками усталые глаза. Таким видел его и во сне.

Рамазан рано научился читать. Ахмедбай смолоду любил старинные книги и рукописи и собирал дома библиотеку. На досуге он был не прочь почитать что-нибудь мудрое, но только времени ему на это постоянно не хватало. Поэтому он рано приобщил сына к дружбе с книгами.

В гимназию Ахмедбай сына не отдал. Он считал, что Рамазан достоин лучшего и поэтому приглашал на дом самых известных на тот момент учителей, которые охотно посещали эти уроки, ибо Ахмедбай никогда не скупился в средствах на образование сына. Рамазан учился увлеченно, почти жадно, ему все было нужно, все было интересно, он забрасывал своих наставников многочисленными вопросами, даже ставя их иногда в тупик.

Одним из преподавателей Рамазана был Хайретдин хазрат, обучавший его основам ислама, восточным языкам и литературе. Это был уже пожилой, невысокий, худощавый человек. Его лицо, смуглое и морщинистое, излучало доброту и любовь, говорило о высокой духовности, даже одухотворенности его внутреннего мира. В молодости Хайретдин учился в Бухаре, потом какое-то время был имамом махаллинской мечети [25] Махалля – квартал (микрорайон), жители которого осуществляют местное самоуправление путем выбора комитета махалли и его председателя. Почти в каждой махалле имеется своя мечеть. , но уже давно покинул это поприще.

«Теперешние муллы – рабы денег, почестей и славы – говорил он. – Они зазубрили некоторые истины и дальше этого думать не хотят. Мне тяжело и невыносимо находиться среди них».

Чтобы как-нибудь прожить, он стал давать частные уроки восточных языков и, часто бывая в семье Ахмедбая, постепенно стал его ближайшим другом, а для Рамазана – добрым духовным наставником.

Именно через него Рамазан познакомился с тем исламом, который не преподавали в обычных медресе [26] Медресе – высшее мусульманское учебное заведение. и нельзя было услышать в наставлениях махаллинского муллы. Прежде всего учитель начал с того, что не стал будить Рамазана на утренний намаз. И вообще не требовал точного исполнения всех предписаний ислама. «Человеку нужно думать и понимать, что он делает и зачем он это совершает. Все действия должны быть осознанными. И намаз нужно творить со вдохновением, и сердцем чувствовать присутствие Аллаха. Рамазан еще мал, пусть спит. Не нужно его мучить. Он сам решит, что и когда ему делать».

Ахмедбай сначала был очень возмущен, даже чуть не прогнал учителя, но, решив к нему поближе присмотреться, все-таки оставил его на время. Рамазан хорошо запомнил беседы отца и Хайретдина хазрата, часто переходящие в жаркие споры, которые обычно проходили вечерами на веранде. Горел красный абажур, множество ночных бабочек носилось вокруг лампы.

Учитель говорил о каких-то семи путях, которые должна пройти душа, о ее путешествиях по просторам Вселенной после смерти и возвращении на землю.

Он читал строки известных поэтов-суфиев – Руми, Джами, Хайяма [27] Мавлана Джалалиддин Мухаммад Руми (1207–1273) – выдающийся поэт-суфий, мусульманский богослов. Абдурахман Джами (1414–1492) – крупнейший персидско-таджикский поэт, писатель, суфий, философ, филолог, музыковед. Гайясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури (1048–1131) – персидский философ, математик, астроном и поэт. , подкрепляя их примерами из жизни. Ахмедбай, будучи правоверным мусульманином, спорил, доказывая все те же банальные истины, о которых каждую пятницу говорилось в проповеди в мечети, но потом заинтересовался иной точкой зрения и уже слушал Хайретдина, почти не перебивая. Позже Ахмедбай окончательно стал сторонником суфизма [28] Суфизм – аскетически-мистическое направление в исламе, вклю- чающее в себя как учение, так и духовные практики, направленные на борьбу человека с сокрытыми душевными пороками и духовное воспитание личности; мусульманское подвижничество. , он начал видеть смысл жизни совсем по-другому.

Кроме обязательных уроков Рамазан проводил с Хайретдином хазратом много свободного времени. Именно в эти часы неторопливой задушевной беседы где-нибудь в саду или на берегу реки умудренный жизнью наставник рассказывал о давно минувших временах, былых народах и царствах.

Учитель часто разговаривал с ним по-арабски и на фарси. Иногда он делал это вперемежку, общаясь то на одном языке, то на другом. Получалось что-то вроде игры.