Рэм Логинов - Это было недавно, это было давно

В детском саду уделяли большое внимание прогулкам на свежем воздухе. Особенно нам нравились они летом, когда детский сад выезжал в летние лагеря. Это было настоящее приволье для наших детских, законсервированных в городе душ. Создание коллекций насекомых, гербариев, походы по грибы и за ягодами, обогащали наше знание о природе, формировали здоровое отношение к ней. Именно в этот период у нас сложилось особенно теплое отношение к тёте Матильде. Это была, в отличие от других сухих и педантичных воспитателей, обаятельная, жизнерадостная женщина. На мой взгляд очень, красивая блондинка с голубыми лучистыми глазами. Она была неразлучна с гитарой и постоянно напевала нам песни о жизни, которую мы совсем не знали. И хотя, с того времени прошло девяносто лет, некоторые из них отпечатались навсегда в моей памяти. Вот и сейчас перед мною возникает картина одного солнечного дня: зеленая поляна, покрытая полевыми цветами, Матильда Яковлевна, сидящая на траве с венком на голове и с гитарой в руках, и мы дети, сидящие вокруг неё, как цыплята около наседки, и её песня:

Практиковался в детском саду и послеобеденный «мертвый» час. И хотя спать не хотелось, приходилось раздеваться и лезть под одеяло. В это время, когда наши тёти уходили на обед и отдых, мы совершали действия, не предусмотренные распорядком дня, то есть хулиганили.

Однажды мой приятель Фридка Курсевич предложил мне не раздеваться и не ложиться в постель, а воспользоваться отсутствием тёток и совершить выход на волю, то есть за пределы территории детского сада. Решили – сделали. Мы вышли во двор, а затем и на улицу, что нам запрещалось. Фридка мне говорит: «Слушай, пойдем бить стекла в церкви, папа мне говорил, что все попы жулики и враги советской власти». «Пошли», – ответил я, ибо мне было все равно, так как слова: церковь, попы, жулики и враги советской власти были для меня пустым звуком. Подошли к церкви, которая была в двухстах метрах от детского садика. Фридка начал собирать камни для рогатки, которую он вытащил из кармана, а я последовал его примеру, набив камнями карманы своих штанов. Фридка выстрелил из рогатки по одному из окон церкви, но не попал, а я свой камень даже не добросил. В это время старушка, которая молилась на паперти, увидев, чем мы занимаемся, заверещала пронзительным голосом: «Нехристи, фулиганы, ироды!!» Услышав её вопли, из дверей церкви выскочил молодой монах, схватил нас за уши и спросил: «Кто вы, христопродавцы, сознавайтесь или уши оторву!» «Мы из садика», – пропищал Фридка. Так, держа нас за уши, монах притащил нас в садик, прямо в кабинет, где восседала тётя Фима – пулеметчица. После того как монах, ругаясь, покинул её покои, она строго спросила нас, кто позволил нам покинуть территорию детского сада и нарушить распорядок дня. Фридка ответил: «Мы не хотим спать, пусть спят малыши, вот мы и вышли погулять».

Не буду подробно рассказывать, сколько шума произвела наша антирелигиозная вылазка среди всех тёть, но надзор за нами усилился, а на калитку, которая вела к выходу на улицу был повешен пудовый замок. Впереди предстояли неприятные встречи с родителями.

Отец на мое участие в террористическом акте против русской православной церкви отреагировал спокойно и прочел мне лекцию о том, что церковь – это произведение архитектурного искусства и витражи, которые мы с Фридкой собрались бить, создавал художник, и что его труд имеет большую ценность и так далее, и тому подобное, и ни слова о том, что попы это плохие люди и что они враги советской власти. Сегодня мне понятно, почему отец оставил без внимание мое отношение к попам и религии, ибо знал, что по всей стране идет процесс разрушения храмов и уничтожения их служителей. Смешно, но наши хулиганские поступки соответствовали политике Партии в отношении к церкви.

Возвращаясь к роли детского сада в моем воспитании, следует честно сказать, что она была благотворной. Я получил урок гуманного отношения к людям. Однако детский сад, к сожалению, не решал очень важную для воспитания детей проблему, проблему их физического воспитания. Дело в том, что в процессе воспитания детей в садике преобладали их нравственное и образовательное развитие, но начисто отсутствовало их физическое совершенствование. Никаких игр, никаких физических упражнений, никаких соревнований в ловкости, в силе, в умении владеть своим телом. Именно поэтому, возвращаясь из садика домой, я отчаянно бросался в объятия своего двора, где детвора «ходила на головах», играла в прятки, в лапту, бегала наперегонки, дралась и плакала, мирилась и снова дралась. В этой боевой обстановке я получал подлинное наслаждение от жизни.