В то время как «мой» грабитель происходил из полной семьи, с матерью и отцом, которые пришли в ужас, узнав о преступлении сына, и приложили все усилия, чтобы вернуть его на правильный путь, у Дуайта в семье царила полная неразбериха. Мать отдала его своим родителям, которые формально усыновили внука, когда ему исполнилось год и два месяца. Второго сына мать оставила себе, по какой-то причине отказавшись от Дуайта. Дед его служил в ВВС, поэтому они много переезжали, но когда Дуайту исполнилось девять лет, приемные родители развелись, и он остался с бабкой, то есть без мужского примера для подражания.
В школе он постоянно попадал в неприятности, несколько раз его временно исключали. К сожалению, время подтвердило печальные прогнозы, которые делались на его счет с ранних лет: после многочисленных нарушений закона он получил, в конце концов, смертный приговор за страшное изнасилование и убийство.
Одинаковые кражи, но насколько разные преступники! Один украл потому, что это показалось ему легким, и он особо не задумывался. Второй – потому что жизни других людей не имели для него значения.
* * *
Где-то в начале 1978 года мне пришла в голову мысль, что для того чтобы понять, что произошло на месте преступления, будет неплохо разобраться, что творилось в голове главного действующего лица этой драмы – правонарушителя. А единственный способ это узнать, чтобы применять полученные данные при расследовании других преступлений, – спросить его самого. Удивительно: хотя в криминологии ведется масса исследований, никто этим раньше не занимался, разве что самым случайным и легкомысленным образом.
Мне было тридцать два, и я служил инструктором в Отделе бихейвиористики Академии ФБР, после того как вернулся в Куантико, поработав полевым агентом в Детройте и Милуоки. Я преподавал прикладную криминалистическую психологию как новобранцам, так и членам Национальной академии. Новички не представляли для меня проблемы: они были моложе и знали меньше, чем я. А вот с офицерами было по-другому. Они являлись высокопоставленными служащими, опытными следователями из разных штатов и даже из других стран, которых отправляли в Куантико на продвинутый курс обучения. Я совру, если скажу, что меня не смущала перспектива выступать перед авторитетами из ФБР, стоять перед умудренными опытом мужчинами и женщинами, которые проработали гораздо дольше меня и раскрыли больше преступлений. На всякий случай, прежде чем заговорить о каком-либо деле, я спрашивал аудиторию, не расследовал ли его кто-то из присутствующих. Если такой находился, я просил его еще раз изложить факты, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.
Вопрос заключался в следующем: что нового я могу сказать этим людям, которые и так все знают?
Во-первых, подумал я, если дать им представление о внутренних процессах, о логике преступников, о том, как они решают совершить преступление и почему выбирают именно такой его тип – откуда произрастает их мотив, – то мы предоставим нашим следователям ценный инструмент, способный помочь в поисках ответа на главный вопрос: кто ? Формула проста: почему + как = кто .
Как? Почему? Где? Кто? Этими вопросами задавались писатели и психиатры, включая Достоевского и Фрейда, в их «Преступлении и наказании» и «По ту сторону принципа удовольствия». Ими занимаются философы и теологи, социальные работники при рассмотрении дел и судьи при вынесении приговора. Фактически они составляют центральное ядро того, что мы называем, за неимением лучшего определения, человеческим существованием.
Но мы с вами подойдем к этим вопросам с другой точки зрения, а именно, как они могут быть полезны в правоохранительной сфере и расследовании преступлений. Технически прокурору не обязательно предоставлять мотив, чтобы добиться приговора, если у него есть убедительные доказательства вины. Но на практике большинство прокуроров вам скажет, что если не предложить присяжным логического мотива, те не вынесут необходимый вердикт – например, признают предумышленное убийство непредумышленным.
Прикладная криминалистическая психология вся, по сути, сводится к одному ключевому вопросу: почему преступник совершает преступление именно таким, а не другим, способом?
И эту загадку я собирался разрешить.
В то время я проводил так называемые полевые школы, в паре с Робертом Ресслером, более опытным инструктором, который до перехода в ФБР служил в военной полиции. Наши полевые школы были именно такими, как вы себе представили: инструкторы из Куантико ездили по стране и проводили для полицейских на местах и шерифских офисов сокращенную недельную версию курса, который преподавался в академии. В выходные мы отдыхали, а на следующей неделе двигались дальше. Бывало, что мы даже не заезжали домой, и так и возили за собой чемоданы с нестираной одеждой.
Читать дальше