Сергей Довлатов - Переписка С.Д. Довлатова с И.П. Смирновым

Второе событие — приезд советских эстрадных артистов во главе с Иосифом Кобзоном. (Помнишь такого, с небольшим париком и суровыми армейскими интонациями в голосе?) И опять началась буря. Газеты призывают к демонстрациям, пишут, что на деньги, вырученные от концертов, будут куплены танки для Афганистана и оружие для палестинских террористов, что это — десант КГБ, что артистов надо забросать помидорами и т. д. Моя несчастная мать хотела послушать Нани Брегвадзе[4], но не пойдет, потому что головорез Мейр Кохане[5] обещал кидать в зрителей (предателей еврейского народа) — дымовые шашки.

Как это ни печально, русская публика в Америке примкнула к самым правым силам, газеты призывают черт знает к чему: от казни преступников без суда до возрождения Ку-клукс-клана. Выражаются сожаления о том, что Гитлер не выиграл войну у Сов. Союза и так далее. Один старый эмигрант, дряхлый кретин, спросил меня, хотел ли бы я участвовать в оккупации Ленинграда? И когда я выразил ужас по этому поводу, он сказал: «Вы — третья волна, дети комиссаров и лавочников…»

При этом вся эта сволочь обижается, что американцы не хотят их слушать.

А <���…> нас слушать, если на конференции в Бостоне <���…> говорил, что на Москву надо кинуть водородную бомбу?!

Я работал в 15 многотиражных газетах и нигде не встречал такого кошмарного народа, как в русской свободной прессе. Было всегда два-три негодяя, но основная масса тебе сочувствовала и многие старались помочь.

Проблема, мне кажется, еще и в том, что в коммунистическую партию Советского Союза (при всей ее мерзости) принимали с некоторым разбором. Если человек пил запоем, всенародно истязал жену или крал нотные пюпитры из красного уголка — его не принимали. Здесь же в «антикоммунистическую партию» берут всех, кто заявляет о своей кипучей ненависти к КГБ и Политбюро, берут воров, мошенников, негодяев, <���…>, тупиц и <���…>. И вот теперь из своего Бруклина они пишут геройские открытые письма Андропову и черным силам зла. Все это мне отвратительно. К счастью, есть лазейка в американскую сферу, узкая и, может быть, временная, но это — единственное спасение.

Я все реже пишу в русские газеты, потому что знаю — в ответ на мои шуточки и доводы будет написано, что я лью воду на мельницу КГБ, что я антисемит и любимец Арафата.

Игорь, прости мне сбивчивые крики, но ситуация здесь действительно гнусная. Все более-менее приличные люди расползаются по углам и молчат.

Ты, конечно, уже знаешь, что арестовали Мишу Мейлаха. Это грустно, тем более что он, как и Мандельштам, «не создан для тюрьмы».

Что касается Андропова, то обсуждение его личности в русской печати меня с самого начала рассмешило. Дело не в том, какой Андропов. Это неважно. Правильнее ставить вопрос так: что бы мог сделать Андропов, если бы даже в него вложили мозг и совесть академика Сахарова? Мне кажется — ничего. И вообще, мне кажутся реальными в Союзе не волевые и персональные, а гео-исторические перемены. Есть также надежда, что лет через пятнадцать, в один прекрасный день все окажутся пьяными, все сто процентов населения, включая евреев и грудных детишек. И тогда беззвучно придут китайцы…

Как это ни позорно, но я рад, что фильм Тарковского оказался плохим. Видно, я завидую тем, кто остался в Союзе и умудряется хорошо писать и снимать. Что-то в их действиях меня мучает и раздражает.

Вообще же, мне кажется, арифметически ясно, что литература вырождается. С 60-го года поумирало и разъехалось штук 50 хороших писателей, а новых имен, кроме Ерофеева[6], не возникло. А если и возникли, то мало. Все, кого мы хоть чуточку уважаем, появились до 60-го года. Все же Лимонов — не Искандер и Милославский — не Шукшин. Ну а Саша Соколов — мудрен, амбициозен и скучен, как прах. Львов, Демин, Суслов[7] — это уровень Вили Козлова и Воскобойникова[8] с поправкой на жгучий антисоветизм.

То, что ты пишешь о ситуации в Союзе, о перемене альтернативы — очень точно. В силу каких-то законов я иногда начинаю думать, что ТАМ культура была выше, слог лучше и даже позиции — достойнее, но потом заглядываю в какой-нибудь советский альманах («Молодые писатели Ленинграда»[9]) и быстро трезвею. Может, вырождение началось не с Бабаевских, а с каких-нибудь народников, и все еще продолжается.

Мне кажется, в русской культуре потеряно ощущение нормы, безумие становится обиходным, а норма вызывает ощущение чуда. Русский литературный язык существует двести лет, и сто из них — его нещадно уродуют и совершенствуют, в результате гениальность какая-то иногда проявлялась (в Хлебникове, Платонове), а вот нормально и внятно изъясняться по-русски так и не научились. В силу моих (без кокетства) довольно-таки ограниченных способностей я очень интересуюсь средними писателями, и то, что Ирвин Шоу, например, для Америки является средним писателем, вызывает у меня большое волнение. А наши средние, все как один — плохие.