Петр Балаев - Л.П. Берия и ЦК. Два заговора и «рыцарь» Сталина

Если эти строки читает какой-нибудь юрист, то я советую ему сейчас крепче за стул держаться, чтобы не грохнуться от удивления на пол: Сухомлинов – заслуженный юрист России. Человек, считающий, что генеральный прокурор СССР не имел права принимать к своему производству уголовные дела, ухитрился заслужить это звание! Без комментариев, как говорится.

Но правовая подготовка Сухомлинова – это семечки. Интереснее его утверждение, что если Руденко сам вел дело, то прокурорский надзор за следствием никто не осуществлял. Вот если бы дело вел другой следователь, а Руденко этого следователя драл за нарушения законности, то надзор был бы. А вот когда сам Руденко проводил процессуальные действия, то, значит, надзора не было. То есть если обычный следак допускал бы нарушения закона, то генпрокурор эти нарушения выявлял бы, следаку вставлял бы и законность была бы обеспечена. А так как самому Руденко никто уже не мог указать на нарушения, то и следствие велось с нарушениями. Понимаете логику? Пока генпрокурор только надзирал, он нарушения видел. Как только сам начинал проводить допросы и очные ставки – сразу становился юридическим пнем, наподобие Сухомлинова.

Человек с нормальным умственным развитием, даже с таким, которое позволяет только запомнить, в какую сторону открывается калитка в заборе, обязательно догадается, что принятие уголовного дела к расследованию генеральным прокурором обеспечивает высшую степень надзорности. Сам генпрокурор следствие ведет! Самое высшее должностное лицо, которое руководит надзорным органом!

И даже сторож калитки обязательно придет к мысли: если генпрокурору необходимо, чтобы следствие велось незаконно, то он легко может подобрать из своих подчиненных бригаду следаков, которые именно так и будут его вести. И надзирать будет так, что все останется шито-крыто. А сам сможет, если что вдруг, слепить отмазку – не уследил за гадами. А вот если сам Руденко в качестве следователя выступает, то он будет очень сильно подумать, как говорят в Одессе, прежде чем бить на допросах обвиняемых кулаками по почкам. В этом случае ему не на кого стрелки перевести.

Я хотел еще пару примеров из «Кто вы, Лаврентий Берия?» привести, но потом решил, что незачем перегружать книгу излишним объемом, у нас впереди очень много более интересного. А с первым «мушкетером», надеюсь, и так все понятно. Если ему дать шпагу, то он ею себя по глупости и заколет. Вот такой тип и положил начало бериеаде.

Следующий кадр. Сергей Кремлев, зарегистрированный в ЗАГСе при рождении как Брезкун. Судьба-злодейка совсем чуть-чуть с фамилией автора «Берия. Лучший менеджер XX века» ошиблась.

Короче, история такая. Однажды Брезкуну кто-то позвонил по телефону и назначил встречу в парке. Брезкун пришел. Встретился с дедом в возрасте 90 лет, одетым в кожаный плащ. Дед назвался Павлом Лаврентьевичем. У деда в руках был портфель из кожи крокодила, в котором лежали фотокопии дневника самого товарища Берии!

Дед дал их Сереге Брезкуну посмотреть, чтобы тот убедился, что это почерк Лаврентия Павловича. И забрал.

Но Брезкун-Кремлев дневник Берии опубликовал. Аж в четырех томах! А где он его взял, если дед только посмотреть ему фотокопии дал? Снова вцепитесь в стул, иначе можете при падении травму получить.

Оказывается, потом Павел Лаврентьевич ему передал текст дневника в электронном виде, на дискете. И все. Это Брезкун и опубликовал.

А почему дед хотя бы страничку, хотя бы фотокопию одной странички не дал для экспертизы, чтобы люди могли проверить, что Брезкун не сам дневник Берии и сочинил?

Только не упадите. Брезкун так это объяснил:

«Неужели для вас не важно, чтобы аутентичность была установлена тоже с убедительностью документа? Ваши фотокопии надо отдать на государственную экспертизу! Вы что – не понимаете, что это такое – подлинные дневники Берии?! Если они, конечно, подлинные. (Это Брезкун у старика спросил. – Авт. )

– Они – подлинные. Но убеждать в этом я никого не намерен.

– То есть? – не понял я. – Это же наша история, «Павел Лаврентьевич»! Вы не имеете права!

И тут «Павел Лаврентьевич» подтянулся, как будто пружина распрямилась. Я не верил своим глазам! Передо мной сидел не девяностолетний старик, а почти юноша с молодыми сверкающими глазами.

– Молодой человек! – почти вскричал он. – Я на все имею право! Это нынешнее время не имеет никаких прав! Вот вы сказали, что содержимое моего портфеля надо передать на государственную экспертизу… Но государственная экспертиза может существовать лишь при наличии государства. А разве то, что мы сейчас имеем – в Москве, в Киеве, да где угодно, за исключением разве что Минска, – это государство? Это Ленин, Сталин и Берия создали могучее государство и возвеличили его! А Хрущ и все остальные заср…цы его проср…ли. Нет сейчас государства, и не отдам я на его «экспертизу» ничего!