Array Сборник - Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964

Насер подтвердил свою позицию, сказав Хрущёву, что хотя он запретил коммунистическую партию Египта, это случилось потому, что коммунисты давали неверный анализ перспектив развития страны. Он не принимает участия в мировом антикоммунистическом крестовом походе и не является антикоммунистом. «Как я сказал Вашему послу, Вы – мой друг, и Вы коммунист. Тито мой друг, и он коммунист».

Хрущёв фыркнул: «Тито не коммунист. Он король».

Беседа была обширной, и Насер покинул её с ощущением, что часть их ссоры прошла, но отношения между ними остались прохладными.

Heikal, Mohamed. Nasser. The Cairo documents.

London, 1972. P. 140.

После ужина мы разошлись по каютам. Вскоре ко мне пришёл секретарь Хрущёва и сказал, что тот хочет меня видеть. Я нашёл его в гостиной, примыкающей к его каюте. «Кстати, – сказал он, – я хотел спросить Вас, что Насер ожидает от моего визита». Я ответил, что он хотел бы получить кредит в 200 миллионов рублей. «Что?» – взорвался Хрущёв. «Двести миллионов рублей для нашего нового плана индустриального развития», – повторил я. Хрущёв сказал что-то секретарю, что переводчик мне не перевёл. Я спросил, о чём шла речь. «Погодите, погодите», – прервал Хрущёв. Тут появился капитан корабля и отдал честь. Хрущёв что-то сказал ему, и я вновь обратился к переводчику с вопросом. На что он ответил: «Товарищ говорил, что поскольку Ваш запрос невыполним, то он отдал капитану приказ повернуть назад, в Ялту». Хрущёв сурово посмотрел на меня. «Теперь серьёзно, – сказал он. – Ваше последнее слово?» «Господин Председатель, – начал разъяснять я, – у меня нет никаких полномочий вести переговоры. Я просто повторяю то, о чём мне говорили». «Мы дали вам достаточно, – сказал Хрущёв. – Высотная плотина, первая и вторая очередь, большой кредит на индустриализацию. Слишком много. Ста миллионов рублей вполне достаточно». «Господин Председатель, – сказал я, – позовите, пожалуйста, капитана ещё раз».

«Зачем?» – спросил он. «Мне нужна одна из его шлюпок, – объяснил я, – чтобы доплыть до Ялты. Если я вернусь без 200 миллионов рублей, Насер откажется иметь со мной дело». «Хорошо, – пробурчал Хрущёв, – посмотрим». <>

Следующий день был четвёртым днём нашего путешествия, и «Армения» приближалась к берегам Египта. Утром Хрущёв и я вели долгую дискуссию, во время которой он начал говорить об арабском единстве. Он настаивал на том, что единственным реальным единством может быть только единство рабочего класса во всём мире. Тут я совершил ошибку, затронув запретную тему. «Господин Председатель, – сказал я, – единства рабочего класса недостаточно. Посмотрите на себя и Китай. В обеих странах у власти пролетариат, а вы ссоритесь, и я думаю, что эту ссору по крайней мере частично вызывает национализм». «О, – вздохнул Хрущёв, – всё намного сложнее». «Хорошо, господин Председатель, но вы говорили о Великой Отечественной войне, и вы сами сказали мне, что в начале войны партия растерялась и что именно народ выдержал первоначальный шок и дал возможность партии сплотиться». «Вы неверно меня поняли, – ответил Хрущёв. – Народ ничего не сможет сделать, если его не организовать».

Затем Хрущёв начал спрашивать, почему мы арестовываем коммунистов и как поднять этот вопрос перед Насером. «Все коммунисты выпущены из тюрем», – сказал я. Тогда он продолжил задавать вопросы, на самые разные темы: ислам; роль мулл; размеры и численность населения Каира, Египта и других арабских стран; говорим ли мы на одном и том же языке; чем занимается Арабская Лига; что пошло не так у Касема, и так далее.

Мы должны были приплыть на следующее утро, и после обеда я вышел на палубу с маленьким транзисторным радиоприёмником, чтобы послушать новости из Каира. Каждый выпуск новостей был полон сообщений о подготовке к визиту Хрущёва. Тут подошёл сам Хрущёв и спросил меня, что я услышал. Я вкратце рассказал. И тут он говорит: «Есть один вопрос – правда, я не знаю, стоит его задавать Вам или нет. Ладно, я человек откровенный. Я получил сообщение, что ваше правительство делает всё возможное для того, чтобы не дать людям выйти встречать меня на улицы». «Господин Председатель, – ответил я, – нет ничего более далёкого от истины, чем это». «Ну, похоже, что они не хотят, чтобы мне был оказан широкий приём», – пожаловался Хрущёв. «Сказать Вам кое-что? – ответил я. – На Востоке, если вы чей-то гость, то, как принимают гостя, отражается не на нём, а на хозяине. Если гостя принимают холодно, то это оскорбление для хозяина, а не для гостя. Люди, которые передали Вам эту информацию, ничего не смыслят в том, как это бывает на Востоке». «Хорошо, – ответил Хрущёв, – посмотрим».