Array Сборник - Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964

Приём Насеру был оказан великолепный. Тут и власти постарались, да и жители Москвы проявили неподдельный интерес к визиту. Но началось всё, естественно, с прибытия Насера во Внуково-2.

Мне поручили перевод приветственных речей. Речь Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилова я сам предварительно перевёл на арабский язык и довольно бодро её зачитал. Насер обычно говорил очень просто, без изысков, с повторами сказанного, и я не особенно беспокоился за перевод, но как раз здесь, как оказалось, была заложена мина большой мощности. Насер начал читать какой-то сложный казуистический текст, подготовленный МИД Египта так, чтобы речь не выглядела ни просоветской, ни антизападной, и некоторых фраз я просто не понимал. Перевод получился, мягко говоря, не очень точный. В нём больше всего было восклицаний за здравие. Кстати сказать, в упомянутой книге эта речь Насера подверглась заметному редактированию. Она сильно сокращена и упрощена, но в ней, как это и было на самом деле, не упоминаются ни друзья Египта, ни его противники.

В начале книги есть несколько фотографий, на которых изображены Насер, Хрущёв, Ворошилов и я. В тот самый момент, когда я рассматривал эти фотографии в своём кабинете, вошла девушка-стенографистка и заинтересовалась книгой с пожелтевшими страницами. Я спросил её, знает ли она, кто изображён на этих фотографиях. Внимательно посмотрев на снимки, она сказала: «Этих четырёх деятелей я не знаю. Это, наверное, было очень давно!» Да. «Это было недавно, это было давно».

Суета встречи, толпы людей, новые команды, представление министров – всё это несколько отвлекло меня от конфуза с переводом, и мы двинулись в открытой машине по только что отстроенному Ленинскому проспекту. Слева стоял Ворошилов и приветствовал поднятой рукой москвичей, справа в такой же позе Хрущёв, посредине монументальный Насер, чуть ли не на целую голову выше наших вождей, а сзади стоял я, чувствуя себя крайне неловко потому, что мне не за что было держаться. В конце концов я вцепился в Насера, делая вид, будто сам его поддерживаю. Хрущёв и Ворошилов по очереди рассказывали Насеру в одних и тех же выражениях о новом Ленинском проспекте, а масса вышедших приветствовать Насера людей напирала со всех сторон, и мотоциклистам торжественного кортежа, двигавшимся впереди главной машины, приходилось очень туго. Так триумфально мы въехали в ворота Кремля. Было это 29 апреля 1958 года.

Первый тяжёлый день пребывания делегации Насера закончился ужином, который давал Ворошилов. На следующий день переговоры делегаций и обед, который был дан от имени Хрущёва. Обед этот запомнился неестественно длинной застольной речью Хрущёва (даже в сильно сокращённом виде она в упомянутой книге заняла более девяти страниц). В этой речи было всё: и борьба за мир, и Бандунгская конференция, и борьба против испытаний атомного оружия, и новая западная водородная бомба, и «тройственная агрессия», и кристально чистая внешняя политика СССР, и мирное сосуществование, и советско-арабские дружественные отношения, и помощь слаборазвитым странам, и многое другое. В конце концов и сам Никита Сергеевич понял, что хватил лишку, а может быть, и есть уже захотел, но, так или иначе, он сказал: «Моя речь, кажется, была несколько длинноватой, но я стремился кое-что объяснить для лучшего взаимопонимания».

Во время этой речи произошёл небольшой казус: сидевший слева от Насера Ворошилов наклонился ко мне и спросил: «Никита читает по бумажке или у него экспромт?» Отвечаю: «Он сначала читал, а теперь уже говорит без бумажки». Тут нужно сделать пояснение. Когда Хрущёв говорил о политике США, он обязательно выходил на тему о коварстве госсекретаря Джона Фостера Даллеса, которого он считал виновником всех бед на свете, и начинал метать в него ядовитые стрелы. Когда Ворошилов услышал, что Хрущёв говорит без бумажки и уже дошёл до Даллеса, он сказал озабоченно: «Это плохо. Когда я начну засыпать, ты толкай меня, не давай заснуть». Вот такое поручение дал мне любимый герой моего детства и ранней юности – боевой нарком и красный маршал Ворошилов, а сам сразу же заснул. Я спросил у представителя охраны, стоявшего неподалёку: «Что же делать?», и тот с видимым беспокойством ответил: «Скорее толкай его, пока он не захрапел!»

Были и другие моменты, в том числе связанные с употреблением спиртных напитков. Тот же Ворошилов, пробудясь от короткого сна, начал активно предлагать тосты, пытался чокаться с членами делегации, арабы же сидели как в воду опущенные и искоса поглядывали на Насера, не зная, как реагировать. Дело кончилось тем, что Хрущев после нескольких безуспешных попыток призвать Ворошилова к спокойствию выхватил рюмку с водкой из его руки и выпил её сам за здоровье дорогих гостей. Ворошилов обиженно заворчал в ответ. В результате этих застолий мои представления о порядках в кремлёвских хоромах значительно расширились.