Екатерина Дмитриева: Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Однако подобное слегка ироничное отношение скоро перерастает в самую нежную, почти дочернюю к нему привязанность и высокое уважение к человеческим достоинствам Виланда, а – позднее – и в признание его поэзии, к которой поначалу она относилась прохладно.

А между тем именно Виланд с самого начала проявил к юной русской принцессе неподдельный интерес, который не иссякал у него до последних дней. В определенном смысле его пристрастие к Марии Павловне и обилие стихов, ей посвященных, несколько даже повредило в последние годы жизни его литературной репутации. Так, еще в честь ее прибытия в Веймар в 1804 г. он написал «Маленькое приветственное стихотворение» («Die kleine Anrede»), которое должна была прочесть принцессе маленькая девочка, не называя при этом имени автора. И, как сообщала Луиза фон Геххаузен Карлу Августу Беттигеру (письмо от 14 ноября 1804 г.), Мария Павловна показалась весьма растроганной и, не ведая, кто автор сего приветствия, обняла девочку и расцеловала. Следующее стихотворение во славу Марии Павловны было написано в 1806 г. и носило весьма характерное название «Любезная дарительница добра» («Freundliche Geberin alles Guten»). В 1807 г. Виланд посылает Марии Павловне в Шлезвиг, в ситуации весьма щекотливой, о которой уже говорилось выше (наследная герцогиня Саксен-Веймар-Эйзенах бежит в это время из Веймара, спасаясь от французов), стихотворение «Напрасно снова светит солнце» («Vergebens wendet sich die Sonne wieder») со следующими строками: «O Allgeliebte, kehre, kehre wieder, Entziehe deinem treuen Volk nicht länger Den Segen Deiner Gegenwart!» («О, всеми Возлюбленная, вернись, вернись, Не лишай более твой верный народ благословения твоего присутствия»). В феврале 1810 г. ко дню рождения Марии Павловны он делает ей сюрприз, анонимно публикуя как летучий листок стихотворение «Пророческий голос Мерлина из гробницы в лесу Бросселанд 16 февраля 1786 г. Ее императорскому Высочеству, сиятельной великой княгине Марии Павловне, в замужестве наследной герцогине Саксен-Веймар, нижайше поднесено 16 февраля 1810 г. к Ее ногам» («Merlins weissagende Stimme aus seiner Gruft im Walde Brosseland am 16. Februar 1786. Ihro Kais. Hoheit der durchlauchtigsten Frau Großf. Maria Pawlowna, vermählten Erbprinzessin von S.W. am 16. Febr. 1810 untertänigst zu Füßen gelegt»), в котором рассказывается, как 16 февраля 1786 г. на брегах Невы впервые увидело свет божественное дитя ( «Am Tage, den wir heute jubelnd feiеrn, / Erblickt am Newastrom ein Götterkind / Zum ersten Mal das Licht… ») .

Сложнее обстояло дело с отношением Марии Павловны к прозаику Виланду, произведения которого она могла бы прочесть еще в Петербурге, однако не прочла. Дело в том, что в начале XIX в. Виланд пользовался особой популярностью в среде франкмасонов, к ним принадлежала и Мария Федоровна. Поэтому в ее библиотеке были все изданные его сочинения [41](в отличие от других веймарских классиков, чьи сочинения она имела лишь выборочно). И потому, когда дочь оказалась в Веймаре в самой непосредственной близости от любимого писателя, Мария Федоровна постоянно просила ее присылать новые произведения Виланда, восхищаясь его слогом и мыслями, свидетельствующими, как она писала, о «глубоком знании скрытых уголков человеческого сердца», и даже с несвойственной ей наивностью спрашивала, проявлял ли со своей стороны Виланд к ней самой интерес. Но даже и когда под давлением матери Мария Павловна начинает читать Виланда (перед тем, как по ее просьбе послать ей «Глицериона»), она все же предпочитает ему гетевского «Вертера», в чем честно признается: «Вы хотели, дорогая Маменька, получить “Глицериона”, я тороплюсь Вам его послать. Сама же я чтение не закончила, потому что мне дали почитать “Вертера”. Я нахожу, дорогая Маменька, что проза Виланда утомительна из-за длины его предложений. Я еще не прочла “Глицериона”» (письмо от 1 марта 1805 г.).

Позже, в 1806 г., когда Мария Павловна услышала, как Виланд сам читает свои сказки, она высказалась о нем уже с большим воодушевлением: «Я была с супругом на ужине у Герцогини-матери, Виланд читал там одну из своих сказок, которая называется “Философская молитва” (“Philosophisches Gebet”); она очаровательна и доставила мне большое удовольствие» (письмо от 6 апреля 1806 г.).

В том же году она еще будет сокрушаться, как плохо поставили в Веймаре виландова «Оберона»: «Мой дядя Фердинанд помнит, как во время его пребывания в Веймаре нас развлекали постановкой “Оберона”, которая не была удачной. Старый Виланд тоже там был, и, по правде сказать, Маменька, я восхищалась, с каким терпением он переживал свое горе: ведь разве есть что-либо более горестное для автора, чем видеть, как портят одно из самых очаровательных его произведений» (письмо от 14 июля 1806 г.) [42].