Екатерина Дмитриева: Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Добавим к сказанному, что и письма, и в особенности дневник Марии Павловны могут рассматриваться как неоценимый источник для искусствоведа. Тот огромный перечень увиденных ею, полученных в дар, купленных, отправленных в Россию произведений искусства (живописных полотен, графики, серебра и проч.), о которых она пишет, помогает в иных случаях реконструировать историю их бытования и перемещения. А детали внутреннего убранства дворцов и замков, на которых внимательная Мария Павловна останавливала свой взгляд, помогают восстановить не только уже утраченное, но и функцию и назначение того, что еще сохранилось. Приведу в качестве примера один, почти курьезный случай.

Среди записей Марии Павловны в дневнике есть одна, в которой она описывает свое пребывание вместе с мужем в замке герцогов Саксен-Гота. В одной из комнат, в которых она остановилась, Мария Павловна замечает круглое отверстие, проделанное в полу, чуть шире большой тарелки. «Считается, – фиксирует она в дневнике, – что герцог Саксен-Гота, который не хотел ходить в церковь то ли по причине плохого здоровья, то ли из лености, велел проделать это отверстие, дабы слушать проповедь из своих покоев. Из предосторожности его закрыли решеткой, так что к нему теперь невозможно подобраться никаким образом» (см. с. 461 наст. изд.) Когда мы с моей немецкой коллегой Виолой Клейн готовили немецкое издание ранних дневников Марии Павловны и немало путешествовали «по следам» ее тогдашних перемещений, то, прибыв в Готу, первым делом поинтересовались у хранителей музея замка Фриденштейн, сохранилась ли до наших дней сия «дыра». Никто из научных сотрудников музея ничего о том не слышал. Положение, как часто бывает, спасла старушка-смотрительница, которая привела нас в один из залов и с таинственным видом подняла за почти невидимое кольцо круглую деревянную крышку, вмонтированную в пол и воспринимавшуюся как его часть. Нашим глазам открылась, как это и описывала Мария Павловна, решетка, скрывавшая глубокое, идущее вниз отверстие. «А мы все гадали, – сказала смотрительница, – зачем это? Туалет или..?»

Сестра двух русских императоров, Александра I и Николая I, дочь императора Павла I, в русской историографии Мария Павловна до последнего времени была в основном известна своими родственными связями. И гораздо меньше мы знали о том, что эта «маленькая принцесса» большого двора, попав в Германию, сумела стать там собеседницей великих германских умов: Виланда, Шиллера, наконец, Гете, которого с ней связала многолетняя дружба и тесное культурное сотрудничество. Что ей Веймар обязан существованием Высшей художественной школы, целого ряда благотворительных заведений, что она покровительствовала европейским композиторам, в том числе Берлиозу, Листу, Вагнеру, а Веймар благодаря ей стал в 1840 – 1850-х гг. еще и музыкальным центром Германии.

Уступая красотой своим сестрам (следствие сделанной ей в детстве прививки от оспы, испортившей ей лицо), Мария Павловна явно превосходила других царских дочерей своей одаренностью. О ее музыкальных талантах сообщала еще ее бабка Екатерина II в письмах барону Гримму: «Вечером я отправляюсь на домашний концерт, где Александр и граф Платон Зубов будут играть на скрипке, Елизавета, Александра и Елена будут петь, а аккомпанировать им на фортепиано будет Мария, которая удивительно любит музыку; ей только девять лет, а она уже прошла с Сарти изучение генерал-баса. Сарти говорит, что у нее замечательный музыкальный талант, и кроме того, она очень умна, имеются способности ко всему и будет со временем преразумная девица. Она любит чтение и, как говорит генеральша Ливен, проводит за книгой целые часы… Притом она очень веселого, живого нрава и танцует как ангел» [12].

К тому же императрица Мария Федоровна любила устраивать (в особенности, во время их осеннего пребывания в Гатчине, где у нее имелась богатая библиотека) литературные вечера, на которых читались новинки европейской литературы и в том числе произведения авторов, с которыми волей судеб одной из ее дочерей впоследствии пришлось познакомиться в Веймаре, – Шиллера и Виланда. Так что когда в 1804 г. Мария Павловна приехала в Веймар, она была уже в достаточной степени литературно подготовлена, – в том числе и для общения с великими его обитателями. Сама она, впрочем, как это видно из публикуемых писем, так не считала.