Станислав Венгловский - Занимательная медицина. Развитие российского врачевания

Само это кладбище было основано с единственной целью: чтобы было где хоронить безвременно умерших покойников.

Да и не только их.

Кладбище это просуществовало вплоть до конца XVIII века. Хоронили на нем не только людей православных, но и всех умерших, всех преставившихся. Всех исключительно. Потому, что по соседству с православным, находилось также кладбище, где хоронили католиков и разных там прочих чужеземцев-лютеран.

А еще, совсем неподалеку оттуда, почти рядом с первым, открыли и другой Генеральный сухопутный госпиталь, предназначенный, в первую очередь, – для лечения воинов, получивших ранения в сражениях со слишком упрямыми шведами.

Первоначально оба эти государственные учреждения занимали деревянные строения, служившие когда-то просторными казачьими казармами. Однако вскоре они были заменены иными – более капитальными. Кирпичными даже.

Все указанные госпитали, начиная с Санкт-Петербургского генерального сухопутного, а, вернее сказать, – начиная еще с Московского, тоже генерального сухопутного, – мыслились государю не только лечебницами, но и учебными заведениями для подготовки собственных лекарских (врачебных) кадров.

Диктовалось все это первостепенной, общегосударственной пользой.

Дело в том, что первоначальные царские надежды на комплектацию медицинских кадров за счет зарубежных специалистов, – нисколько не оправдали себя.

Наем чужестранцев, во-первых, обходился слишком дорого для российской казны. Да и обладали они, зачастую, какой-то крайне сомнительной подготовкой. Кроме того, приезжие специалисты абсолютно не знали русского, даже разговорного, языка.

К тому же они, и довольно частенько все это наблюдалось за ними, отказывались отправляться в дальние воинские походы…

Первая лекарская школа была открыта в Москве, при тамошнем военном госпитале, еще в 1706 году. Но все же – главное в этом, совершенно новом для России деле, – выпало на долю столичного (с 1711 года) города Санкт-Петербурга.

В госпитальных штатах предписывалось иметь по пять лекарей, по десять подлекарей и по двадцать лекарских учеников (впоследствии число последних, то есть, – лекарских учеников, будущих лекарей, – возросло до целых пяти десятков).

Здесь небезынтересно нам будет остановиться на этимологии самого русского слова «лекарь».

Как ни странно все это может выглядеть, однако в слове «лекарь» – заключено то же самое, первоначальное, значение, что и в слове «врач», хотя оба эти термина претерпели впоследствии весьма существенные изменения, как-то даже в корне преобразившие их первоначальный смысл.

Слово «врачь» – древнерусское, по крайней мере, – известное еще с XI века [2].

В нем, по всей вероятности, содержится давний индоевропейский корень со смыслом «говорить приподнято», «вещать о чем-то слишком торжественно». Со временем – на базе данного корня образовался глагол «врать», – но с уже какой-то, явно негативной, даже – скорее всего, отрицательной окраской.

Первоначально же древнерусское слово «врачь» приобрело в народе значение «знахарь», «колдун», «заклинатель». В любом случае – это был человек, который помогал при лечении всех тяжелобольных, увечных, а тем более – раненых своих собственных соплеменников.

Древнерусское имя существительное «врачь», в отличие от глагола «врать», закрепилось в русском языке уже в явно положительном смысле. Даже – в каком-то терминологическом своем значении.

Тогда как слово «лекарь» в настоящее время считается каким-то заведомо устарелым, чуть ли даже не диалектным говором. Оно и содержит в себе нечто ущербное, что-то – слишком уж недостаточное, что ли…

Пожалуй, никто сейчас, среди носителей современного русского, а то и просто разговорного языка, – не попросит вызвать к нему лекаря и не посоветует даже обратиться к нему за какой-нибудь лечебной (врачебной) подмогой. Напротив, он тотчас воспользуется помощью всеведущего, дипломированного врача, окончившего какой-нибудь из известнейших медицинских институтов, академий и прочих высших учебных заведений.

И это притом, что в других славянских языках данное слово является вполне уже современным, употребляемым повсеместно. Примером может служить хотя бы украинское имя существительное л iкар, затем – такое же польское lekarz, или чешское lekaȓ .

Все эти примеры позаимствованы нами из современных для нас чисто славянских языков.