Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Если в данном случае за честь девушки вступились ее родственники, то в уже упоминавшемся ранее деле 1385 г. речь шла об отпоре, который вынуждена была давать своему обидчику сама жертва. Перрот Тюрлюр, 18-летняя крестьянская дочь, решительно отказалась принимать ухаживания некоего Брюне, заявляя, что «никуда не пойдет с ним из родительского дома, страшась бесчестья». Ее отказ взбесил молодого человека, и он принялся оскорблять девушку и избивать ее [160] “Pour doubte de estre villennee de son corps et violee, disant audit Brunet que avec lui n’iroit point hors de la dicte maison ne ailleurs en son deshonneur, et pour celle cause, ledit Brunet persévérant en son mal propos et dampnable, convoitant soustraire la fleur de virginalité d’icelle Perrote… le batist et injuriast moult durement de grans buffes” (ANE JJ 127. № 91b, juin 1385). . А потому, по ее словам, ей не оставалось ничего другого, как зарезать его ножом, «не желая бесчестья, оскорблений и потери девственности» [161] “Doubtant le deshonneur, vitupere et corrumpement de la virginité de son corps et estre deshonoree ou morte” (Ibid.). . Страх Перрот был вполне оправдан — ведь само ее будущее зависело от сохранения ею невинности. Недаром во многих случаях жертвы сексуального насилия и их родственники сознательно умалчивали об обстоятельствах дела, пытаясь скрыть позор и устроить все же судьбу пострадавшей. Этим объясняется, в частности, и малое количество упоминаний о преступлениях сексуального характера как в письмах о помиловании, так и в уголовных судебных регистрах [162] По подсчетам Клод Товар, дела о сексуальном насилии над женщинами упоминаются примерно в 3 % писем о помиловании и всего в 1 % приговоров Парижского парламента (Gauvard С. Honneur de femme et femme d’honneur. P. 166). .

Как отмечала Клод Товар, говорить о достоинстве женщины вообще было не принято, и предметом живого обсуждения ее репутация становилась лишь тогда, когда оказывалась серьезно подорвана — прежде всего, в результате насилия [163] Ibid. P. 168; Eadem. Paroles de femmes. . В этом случае девушка превращалась — по крайней мере, в глазах окружающих — в распутницу и даже в проститутку, выставлявшую напоказ и на продажу собственное тело. Репутация таких женщин и их достоинство, вернее, отсутствие такового, также прочно увязывались с темой секса и разврата.

Интересно, что вольное поведение могло в глазах общества превратить в проститутку и вполне благополучную замужнюю особу. Например, в письме о помиловании от 1405 г. говорилось о некоей Жанетт, супруге Гийемина Лорана, которая «принимала у себя священников, клириков и других [мужчин] так, что ни во что не ставила собственного мужа, и являлась публичной женщиной, и вела себя как проститутка» [164] “Avoit prestres, clers, et autres telement quelle ne faisoit et ne tenoit compte de son mary et estait femme publique et se gouvernoit comme ribaude publique” (ANF. JJ 160. № 116, décembre 1405). . В документе от 1455 г. упоминалась некая Жанна, состоявшая в законном браке с Тибо: она не только отличалась «дурным поведением и два года провела с солдатами [в армии]», но и прославилась как отъявленная лгунья, а потому суду предлагалось «не верить тому, что она говорит» [165] “[Elle] est de petit gouvernement, a suivi gens darmes l’espace de deux ans et est fort menteresse par commune renommee, par quoy ne doit la Court adjouster foy a chose quelle dit” (ANF. X 2a 24, fol. 91v, novembre 1455). . Столь же «дурное поведение» было свойственно, согласно постановлению парламента от 1451 г„и некой Маргарите, даме замужней, которая, однако, «живет самым греховным и распущенным образом со многими…, сквернословит, возводит на людей напраслину и кичится этим» [166] “[Elle est] de petit gouvernement, vivant lubriquement et dissolument cum pluri-bus… est aussi mal parlant, diffamant toutes gens et qui se glorifie de dire mal d’aut-ruy” (ANF. X 2a 25, fol. 155, mars 1451). .

Достоинство взрослой женщины, таким образом, в не меньшей степени, чем достоинство юной девушки, зависело от ее сексуального поведения. Равным образом любой эксцесс — оскорбление, изнасилование, адюльтер или следовавший за всем этим аборт — мог отразиться на ее репутации [167] Вот почему, к примеру, в 1447 г. Одетт Сабатье, дама замужняя, желавшая скрыть, что ее изнасиловал Жан Ле Вогри по прозвищу Страшила ( Terrible), заключила с ним мировое соглашение, дабы «сохранить достоинство» (couvrir Gопneur d’icelle femme). Тем не менее, спустя некоторое время Одетт вместе с мужем вынуждена была все же обратиться с жалобой на своего обидчика в Парижский парламент, поскольку Жан поспешил получить письмо о помиловании за это преступление, что не только нарушило достигнутые ранее договоренности, но и делало позор молодой женщины публичным достоянием: ANF. X 2а 24, fol. 179 (mai 1447). . Более того, подобные преступления ставили под удар жизнь всего сообщества. Так во всяком случае рассуждали королевские легисты во Франции XIII–XIV вв., пытаясь обосновать право светских судов рассматривать подобные дела. К середине XV в. этот процесс был завершен, так что королевский прокурор имел полное право заявить, что «похищение, адюльтер и аборт являются тяжкими уголовными преступлениями» [168] “Rapt, adultéré et avortement sont crimes capitaux” (ANF. X 2a 25, fol. 86v, décembre 1446). [169] См. прим. 13. , за которые виновным полагается смертная казнь. Сексуальная сфера оказывалась, таким образом, связана с самой жизнью женщины — преступницы или потерпевшей. Не случайно упоминавшаяся выше Перрот Тюрлюр боялась «бесчестия или смерти» (estre deshonoree ou morte) 2'. С ее точки зрения, утрата девственности была практически равноценна утрате жизни.