Аркадий Стругацкий - Пепел Бикини

Он заснул…

Утром больные, доктора, Токио, вся Япония узнала, что у радиста Кубосава отказывается работать сердце.

- Удзуки-сан! Удзуки-сан!

Профессор с трудом раскрыл глаза и сел на кровати. За окном кабинета было темно, на потолке застыл световой квадрат от наружного фонаря.

- Удзуки-сан! Вы проснулись?

- Да-да. В чём дело?

- Кубосава опять плохо. Слабеет сердце.

- Иду. - Удзуки неловко поднялся на ноги и взглянул на часы.

Четверть второго. Значит, он проспал всего полчаса. Полчаса за последние двое суток. Но сон уже улетел от него. Он наскоро причесался и вышел в коридор. Ковровая дорожка заглушала шаги. У двери в палату он помедлил, машинально разглядывая табличку с номером «311». Палата N311. Уже несколько месяцев внимание всей Японии приковано к этой палате. Да и только ли Японии?..

Кажется, весь мир неустанно следит за борьбой со смертью, которая идёт сейчас в стенах этого госпиталя. Весь мир хочет знать, чем окончится история болезни пациента палаты N311, удастся ли профессору Удзуки и полковнику Нортону сохранить эту жалкую человеческую развалину, которая вот уже полгода мечется между жизнью и смертью за этой дверью… Профессор тряхнул головой, как бы отгоняя не относящиеся к делу мысли, и решительным движением толкнул дверь.

В палате было светло и немного душно. Посредине на койке, головой к южной стороне, лежал укрытый простынёй Кубосава. Жёлтое с пепельным оттенком лицо его отчётливо выделялось на фоне безукоризненной белизны постельного белья. Глубоко в нос уходил резиновый шланг от кислородного датчика [ 31 31 Кислородный датчик - устройство для искусственной подачи кислорода в лёгкие больного. ], стоявшего рядом на столике со стеклянной крышкой. С другой стороны у койки стояли две женщины и девочка - жена Кубосава, Ацуко, тёща Киёко и старшая дочь Умэко. Все трое смотрели на больного широко открытыми застывшими глазами. Дежурный врач, видимо только что проверявший пульс, засовывал в карман хронометр.

- Пульс пропадает, - шёпотом ответил он на вопросительный взгляд Удзуки.

- Кислород?

- Непрерывно.

- Температура?

- Тридцать шесть. Думаю, скоро упадёт ещё ниже.

- Введите тонизирующее. [ 32 32 Тонизирующее - средство для усиления жизнедеятельности организма. ]

Пока врач готовил шприц, Удзуки отошёл к окну, откинул портьеру. На подоконнике лежала груда бумаг. Это были телеграммы со всех концов страны с выражением соболезнования, с призывом не терять надежды, с наивными, но искренними советами. Удзуки взял одно из них: «Как это могло случиться? Что можно поделать, если не в силах человеческих помочь вам? Неподалёку от нас есть храм, в нём имеется каменная статуя Будды, именуемая «Гёгё-сама». Если потереться с молитвой больным или ушибленным местом об эту статую, то болезнь как рукой снимет. Я сам испытал это. Особенно, как говорят, таким способом хорошо изгонять злого духа из печени. Не теряйте надежды, держитесь твёрдо…»

- Готово, Удзуки-сан.

Удзуки бросил письмо и вернулся к больному. Прошло четверть часа. Тонизирующее не помогало. Дыхание Кубосава становилось всё слабее и слабее, пульс едва прощупывался.

Ацуко склонилась над мужем, и слёзы закапали на его лицо, на подушку, на простыню. Она вытерла их платком. едва слышно всхлипывая:

- Спасите его! Спасите!..

Удзуки приказал служителю срочно вызвать Нортона. Потом увеличил подачу кислорода. Впрочем, он понимал, что это бесполезно. В сущности, Кубосава был уже мертвецом, и Удзуки знал, точнее - чувствовал это по едва уловимым внешним признакам. «Первая жертва водородной бомбы», - пришло ему в голову. Взгляд его случайно встретился со взглядом Умэко. Он поспешно отвёл глаза и с ненужной энергией принялся готовить вторую инъекцию. В отяжелевшей из-за бессонницы голове копошились обрывки мыслей: «Пока пациент жив, врач не должен… Бедная девочка… Нортон намекал, что кое-кто в США очень рассчитывает на моё искусство. От спасения Кубосава зависит многое… очень многое. Когда начался последний приступ у Кубосава? Кажется, двадцать первого. А сегодня двадцать третье… Утро двадцать четвёртого. Да, двадцать четвёртое сентября 1954 года - дата смерти первой в мировой истории жертвы водородной бомбы. Неужели будут и другие?..»

- Здравствуйте, Удзуки-сан.

Удзуки вздрогнул и чуть не выронил шприц: перед ним стоял Нортон.

- Плохо? - спросил он, показывая глазами в сторону постели.