Олег Мозохин - Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

Впоследствии выяснили, что камни, служившие орудием нападения, возможно, вытащили из бани Павловский и Маркушевский во время мытья и пронесли в белье в камеру. Причем, когда арестованных выводили в туалет, то камни они носили с собой, ведь в их отсутствие старший надзиратель осматривал камеру и все находящиеся в ней вещи не могли остаться незамеченными [181] ЦА ФСБ России. Д. Н-1791. Т. 2. Л. 103–108. .

Составленный о случившихся событиях документ содержит много загадок. Во-первых, он был подготовлен не руководством тюрьмы, а уполномоченным 6-го отделения КРО ОГПУ Покалюхиным. Во-вторых, представлен через месяц после описываемых событий — 7 мая 1924 г. В-третьих, Сергей Эдуардович не мог по всем правилам конспирации сидеть в одной камере с неизвестным Маркушевским: он должен был находиться в одиночной камере. В-четвертых, он не мог перестукиваться с заключенными из соседней камеры по темже причинам. Кроме того, вряд ли он был голоден.

На заключении о расследовании данного дела — резолюция А.Х. Артузова: «Т. Ягода. Расследовано согласно В. — указаний. 9. V. 24.». Вторая резолюция без подписи: «Артузов. Переговорите со мной. 10. V.». Кто ее написал, непонятно, это мог быть только кто-то из вышестоящих руководителей.

Все, кто исследовал это дело, отмечают, что С.Э. Павловский в 1924 г. по решению Коллегии ОГПУ был расстрелян. Однако этого решения нет. Откуда взялось такое предположение, непонятно.

Интересно то, что после этого события Сергей Эдуардович оставался совершенно здоровым и продолжал помогать сотрудникам КРО в проведении операции «Синдикат-2».

По нашему мнению, данная бумага «родилась» для того, чтобы не проводить Павловского через Коллегию ОГПУ, с этого времени он был в статусе «живого трупа». Его могли убить в любое время в случае непредвиденных обстоятельств, ни перед кем не отчитываясь. Возможно, были и другие планы по его использованию.

Это событие не помешало дальнейшему развитию событий. В ночь с 10 на 11 апреля 1924 г. в половине третьего утра Андрей Павлович и Леонид Николаевич перешли советско-польскую границу. Ее переход был произведен, как и всегда, при непосредственном участии Крикмана, помимо всяких постов. Границу перешли в районе ст. Радошковичи.

На польской территории зашли к полицианту Казимирчику. Отдохнув у него часа два, пошли на пляцовку на хут. Ганще, где зарегистрировали время и место своего перехода границы. В сопровождении полицианта направились в дер. Турховщизну к поручику Глуховскому, который принял Федорова и Шешеню хорошо, но в разговоре относительно дальнейшего передвижения на Вильно заявил, что придется зайти сначало в м. Столбцы к Старостову, так как на них не было документов Экспозитуры. Без визы Старостова он не мог отпустить Федорова и Шешеню ни в Вильно, ни обратно в Россию. В марте Глуховский получил очень категоричный приказ от Старостова, а тот в свою очередь — предписание от Министерства внутренних дел Польши.

Однако при их дальнейшей поездке он сделал уступку, позволив ехать по железной дороге через Вильно, не отбирая ни оружия, ни документов, посылая провожатым одного полицианта. Поставил условие, чтобы сопровождающему заплатили за проезд по железной дороге, так как он был обязан отправлять эскорт пешком, а не поездом.

11 апреля в 6 часов вечера Федоров и Шешеня прибыли в Олех-новичи, откуда направили телеграмму капитану Майеру на адрес Фомичева (Вильно, ул. Стара, д. 5, кв. 4). 12 апреля в 4 часа выехали в Вильно, куда приехали в 12 часов дня. С вокзала вместе с полициан-том поехали в Экспозитуру. Не доезжая до нее шагов 50, увидели поручика Соколовского и Фомичева. Поздоровавшись с ними, Андрей Павлович и Леонид Николаевич сообщили, что должны ехать в м. Столбцы, так как у них не было каких-то виз Старостова, хотя о их получении поручик Глуховский ранее предупреждал Фомичева.

Соколовский ответил, что телеграмму они получили, и шли с Фомичевым на вокзал их освобождать. Сказал, что Федоров и Шешеня свободны и могут идти отдыхать, полицианту они дадут расписку в том, что Экспозитура их освободила как своих сотрудников. Они пошлют письмо к Старостову относительно того, чтобы в дальнейшем приезжающих от Мосбюро из Москвы не задерживали. По поводу оплаты проезда сопровождающего Соколовский сказал, что денег давать не надо, так как он получит документ на проезд. Таким образом, все вопросы были решены. Условились встретиться в шесть часов вечера на квартире Соколовского (ул. Сераковского, д. 31-в, кв. 3), для передачи Майеру подготовленных материалов. Распрощавшись с поручиком, пошли на квартиру Фомичева.