Николай Сотников: «И дольше века длится век…». Пьесы, документальные повести, очерки, рецензии, письма, документы

Этим заказчиком на самом деле был Делори.

Подлинный текст письма см. на стр. 258.

Не десяти лет, а двадцати!

Думается; это явная недооценка: ведь её даёт очень образованный русский революционер сын энциклопедиста Н. Рубакина!

Чрезвычайно важный вопрос: «На каком языке писал поэт и журналист Дьер Дегейтер?» – на общефранцузском или же, как иногда утверждается, на диалекте ПАТУА, характерном для северной Франции, в частности – Лилля? По этому вопросу я консультировался на кафедре романской филологии нашего Университета. Оказывается, Великая французская революция совершила ещё один прорыв, о котором мало кто знает: она смела и соединила воедино диалекты! Возможно, в юности, а особенно в детстве, у Пьера Дегейтера проявлялись какие-то следы ПАТУА, но его поэтический и деловой языки несомненно следов диалектизма не несут.

Переводить «Марсельезу», как и «Интернационал»; невероятно сложно: это не какая-то любовная песенка! На сегодняшний день мне представляется наиболее удачным перевод Леонида Мартынова; который с невероятной смелостью вообще брался за переводы почти непереводимых произведений. К примеру сказать; он перевёл «Пьяный корабль» Артюра Рембо.

Былли в той или иной форме повторён этот уникальный опыт? Да. В 1953 году был закончен производством редчайший в истории кино США фильм «Соль земли», посвященный стачке горняков и во многом финансировавшийся шахтёрским профсоюзом. В 1959 году в Японии независимая студия «Данто эйга» совместно с профсоюзами в районе Кансай (г. Киото) продала билеты ценой в 100 иен на БУДУЩИЙ фильм «Битва без оружия».

Только один пример: один генерал революции просил в подкрепление или СТО пушек, или СТО печатных листков с нотами и словами «Марсельезы». Эстетики много спорят об отчужденности произведения искусства от автора. А здесь перед нами редчайший пример того, что песня ПОЛНОСТЬЮ вышла из-под контроля автора: дворянин, сапёрный капитан Руже де Лилль и не помышлял о борьбе с монархизмом, всю энергию направив на внешнего врага, и сочинил он не гимн, а походный марш. Когда его песня стала знаменем революции, он отрёкся от неё перед мэром города (вероятнее всего, Марселя).

Из слов Дегейтера и Данилина, строго документальные, цитируются по стенограмме.

К сожалению, этот прогноз сбылся: Вандомская колонна, этот символ захватнических войн Наполеона I, была восстановлена в 1875 году.

Многие русские поэты считали своим долгом, побывав в Париже, написать об этом трагическом месте во французской столице. Как правило; их постигали творческие неудачи; холодный огонь, плохое знание истории, отсутствие глубоких и органичных для русской поэзии обобщений.

Из прозаических произведений наиболее удачным представляется очерк Ольги Форш «Кладбище Пер Лашез» опубликованный в журнале «Красная новь» в 1928 году. Форш особое внимание обратила на то, что Стена Коммунаров находится на самой окраине кладбища, что кладбище действующее и имеется крематорий. Если бы эта земля не была местом массового расстрела оставшихся в живых защитников Парижской Коммуны, то оно не получило бы всемирной известности. А Франсуа Лашез был иезуитом, духовником короля Людовика XIV Именно здесь находился дом Лашеза. Впоследствии тут была построена часовня. Как вы видите, всё это – вопиющий контраст самых реакционных и самых прогрессивных сил в истории Франции!

Француженки получили доступ к избирательным урнам лишь через год после окончания Второй мировой войны.

Именно такой лозунг был и у Гитлера.

Один из самых острых и запутанных вопросов в биографии Пьера Дегейтера. У Н.А. Сотникова в пьесе строга документальная основа: авторство у Пьера украли Делори, владелец типографии и примкнувший к ним младший брат Пьера Адольф. А вот как трактует ситуацию К. Дымов в статье «Поэт рабочей Франции» (к 200-летию со дня рождения автора « Интернационала »): «Сам Пьер Дегейтер опасался преследования и поэтому на титульном листе брошюрки с текстом и нотами попросил поставить лишь его фамилию без имени» («Правда», 11–12 октября 2116 г.). Пьер Дегейтер мог быть пылким, резким с врагами, но трусом он никогда не был. Попросить владельца типографии он не мог бы в любом случае, хотя бы потому, что при сём не присутствовал.