Виктор Вилисов - Нас всех тошнит [Как театр стал современным, а мы этого не заметили] [litres]

Сам Угаров говорил, что для него театр необходим для избавления от одиночества: его очень радовал тот факт, что, сидя на одном спектакле, он может быть уверен, что его соседи по правую и левую руку чувствуют и думают то же самое, что и он. Это было обусловлено особенной работой со зрителем: театр не расклеивал по городу афиш, репертуар его можно было увидеть только на сайте. То есть приходила только специальная публика, предварительно подготовленная, не удивлявшаяся в негативном смысле ничему из происходящего. Культивация коллективной чувственности в искусстве – явление, кажется, очень спорное, да и непонятно, какова заслуга такого зрительского аутизма в том, что сейчас Театр. doc не в лучшем положении. Однако Угаров уговаривал себя классической цитатой «Нация рождается в партере». Вполне вероятно, что это действительно так. Как минимум невозможно переоценить то, что его театр сделал для объединения очень определённого сообщества и включения в него совсем неожиданных типов людей.

В самом по себе буржуазном театре нет ничего плохого, и конкретно автор этого текста как раз сторонник красивых изобретательных масштабных постановок про отвлеченное, где художественность перекрывает всё остальное; перед моим внутренним зрителем-идиотом такой театр выигрывает у аскетичных, слепленных из текста и палок спектаклей в подвале Театра. doc. Однако российский извод этого самого буржуазного театра неизлечимо болен эскапизмом, который вообще больше похож на перверсию восприятия реальности. В «современном российском театре» на крупных сценах высказывание о реальности гражданской и политической идеально концентрируется в кейсе Кирилла Серебренникова, ставящего «Околоноля» Владислава Суркова или, например, Филиппа Григорьяна, у которого в «Женитьбе» экзекутор Яичница посещает дом Агафьи Тихоновны с толпой ОМОНа, осматривающих всё, включая вертел с мясом для шаурмы. Только в такой полуигровой форме с прихахатыванием (или основываясь на классике или издевательских текстах представителей политического истеблишмента) способен новый русский театр воспроизводить окружающую действительность на сцене. Есть, конечно, и другой способ: серьёзный, с надрывом и пафосом про несвободу – как сцена с огнём и полицейскими заграждениями у того же Серебренникова в «Машине Мюллер» – но это, разумеется, даже хуже, чем прихахатывание.

И вот на фоне этого всего работал Михаил Угаров и Театр. doc. Он занимал не просто позицию пассивного наблюдения на манер журналистской. Это был даже не просто особый тип свидетельствования, вычленяющий ключевые характеристики окружающей реальности и фиксирующий их в поле искусства. Это был такой тип наблюдения и транспонирования материала, собранного «из жизни» реальной, в жизнь сценическую, который сам по себе нёс мощный импульс перемен и преобразования, который делал высказывание мотивирующим зрителя на активную деятельность. Многим обязан современный театр Михаилу Угарову, но мы все как граждане совершенно точно обязаны ему одним: в государстве, где системообразующим принципом является тотальное невнимание к человеку и объективной (насколько это вообще возможно) реальности, Угаров разрабатывал такой тип текста и театра, который весь построен на предельном внимании к человеку, его жизни, его особенностям и парадоксам его существования в текущем времени.

В конце 90-х Угаров был руководителем программы «Моя семья», которую вел Валерий Комиссаров. Одна из рубрик этой передачи, «Маска откровения», вместе с логотипом компании «ВИD» отпечаталась штампом ужаса у молодых людей, росших на этом телевидении. И вот, в спектакле Ивана Комарова по пьесе Натальи Зайцевой «Абьюз», поставленной в Центре им. Мейерхольда в 2017 году, ключевым персонажем является женщина-трикстер-судья, одетая в барочную черно-белую маску, скопированную с маски откровения. Ничего не исчезает и всё возвращается.

Книги

Rebstock D, Roesner D. Composed Theatre: Aesthetics, Practices, Processes. GB: Intellect Books; 2012.

Paddison MP, Deliège, Irène, Max. Contemporary Music: Theoretical and Philosophical Perspectives. GB: Routledge Ltd; 2016.

Contemporary Theatres in Europe: A Critical Companion. Edited by Joe Kelleher and Nicholas Ridout. Abingdon and New York: Routledge, 2006.

Dixon, Steve Digital Performance: A History of New Media in Theater, Dance, Performance Art, and Installation, MIT Press, 2007.

Fischer-Lichte, Erika The Transformative Power of Performance: A New Aesthetics, Routledge, 2008.

Ranciere, Jacques. The Emancipated Spectator, London and New York: Verso, 2009.

Winslow L. Puppets, Masks, and Performing Objects. Whole Earth. 2002.

Brauneck, Manfred, and ITI Germany, editors. Independent Theatre in Contemporary Europe: Structures – Aesthetics – Cultural Policy, 2017.