Тьерри Маллере: COVID-19: Великая перезагрузка

На диаграмме ниже, взятой из Доклада о глобальных рисках Всемирного экономического форума за 2020 год, [6]делает это очевидным. Это иллюстрирует взаимосвязанный характер рисков, с которыми мы все вместе сталкиваемся; каждый индивидуальный риск всегда объединяется с рисками из его собственной макрокатегории, но также и с индивидуальными рисками из других макрокатегорий (экономические риски показаны синим, геополитические - оранжевым, социальные - красным, экологические - зеленым, а технологические - фиолетовым). Таким образом, каждый отдельный риск таит в себе возможность вызвать эффекты рикошета, провоцируя другие риски. Как видно из диаграммы, риск «инфекционных заболеваний» обязательно будет иметь прямое влияние на «провал глобального управления», «социальную нестабильность», «безработицу», «финансовые кризисы» и «вынужденную миграцию» (и это лишь некоторые из них). ). Каждый из них, в свою очередь, будет влиять на другие индивидуальные риски, это означает, что индивидуальный риск, с которого началась цепочка эффектов (в данном конкретном случае «инфекционные заболевания»), в конечном итоге усиливает многие другие риски не только в своей собственной макрокатегории (социальные риски), но и в других четырех макрокатегориях. Это демонстрирует явление заражения через системную связь. В следующих подразделах мы исследуем, что может повлечь за собой риск пандемии с экономической, социальной, геополитической, экологической и технологической точек зрения.

Источник: Всемирный экономический форум, Отчет о глобальных рисках 2020 г., Рисунок IV: Карта взаимосвязей глобальных рисков 2020 г., Обзор восприятия глобальных рисков Всемирного экономического форума за 2019-2020 гг.

Взаимозависимость имеет важный концептуальный эффект: она сводит на нет «разрозненное мышление». Поскольку в конечном итоге имеет значение смешение и системная взаимосвязь, решение проблемы или оценка проблемы или риска в отрыве от других бессмысленно и бесполезно. В прошлом такое «разрозненное мышление» отчасти объясняет, почему так много экономистов не смогли предсказать кредитный кризис (в 2008 году) и почему так мало политологов предвидели приближение арабской весны (в 2011 году). Сегодня такая же проблема с пандемией. Эпидемиологам, специалистам в области общественного здравоохранения, экономистам, социологам и всем другим ученым и специалистам, которые помогают лицам, принимающим решения, понять, что их ждет впереди, трудно (а иногда и невозможно) пересечь границы своей собственной дисциплины. Вот почему, решая сложные компромиссы, такие как сдерживание развития пандемии по сравнению с возобновлением экономики, - это чертовски сложно. Понятно, что большинство экспертов в конечном итоге разбиваются на все более узкие области. Поэтому им не хватает увеличенного изображения, необходимого для соединения множества различных точек, которые обеспечивают более полную картину, в которой отчаянно нуждаются лица, принимающие решения.

Сказанное выше четко указывает на технический прогресс и глобализацию как на главных «виновников» большей взаимозависимости. Кроме того, они создали такую ​​культуру непосредственности, что не будет преувеличением сказать, что в сегодняшнем мире все движется намного быстрее, чем раньше. Если бы было выделено что-то одно, чтобы объяснить это поразительное увеличение скорости, то это, несомненно, был бы Интернет. Более половины (52%) населения мира сейчас подключено к Интернету, по сравнению с менее чем 8% 20 лет назад; в 2019 году более 1,5 млрд смартфонов - символ и вектор скорости, позволяющий достичь нас в любом месте и в любое время - были проданы по всему миру. Интернет вещей (IoT) теперь соединяет 22 миллиарда устройств в режиме реального времени, начиная от автомобилей и заканчивая больничными койками, электрическими сетями и насосами для водяных станций, кухонными печами и системами сельскохозяйственного орошения. Ожидается, что к 2030 году это число достигнет 50 миллиардов или больше. Другие объяснения роста скорости указывают на элемент «дефицита»: по мере того, как общество становится богаче, время становится более ценным и поэтому воспринимается как все более дефицитный. Это может объяснить исследования, показывающие, что люди в богатых городах всегда ходят быстрее, чем в бедных - у них нет времени терять! Независимо от причинного объяснения, конец всего этого очевиден: как потребители и производители, супруги и родители, лидеры и последователи, все мы подвергаемся постоянным, хотя и прерывистым, быстрым изменениям.