Сергей Пилипенко - Тайны имперской канцелярии

Остановившись возле какой-то давно заброшенной комнаты, он скинул его и отволок в укромный угол.

Человек не сомневался, что через три дня от этого тела останутся только кости. Здесь полным полно было крыс и даже голодных собак, неизвестно откуда пробиравшихся с улицы.

Он вытащил нож и обтер об полы довольно замызганного пиджака убитого. Затем поднялся и быстро ушел в темноту.

Через час эта комната наполнилась крысами и собаками. Жуткий вой исходил от нее и отпугивал всех желающих узнать, в чем там дело. К вечеру все стихло.

Только в углу уже находился не убитый, а его обглоданные добела кости.

Лишь небольшие кусочки разорванной материи валялись разбросанными в стороны и только одна маленькая металлическая деталь откатилась подальше в сторону от места его пребывания. То была пуговица, одна-единственная, на которой держались его штаны.

На ней четко был выгравирован знак NP и что-то вроде гербоносного венца по кругу. Величиной она была с пятикопеечную монету, и тускло поблескивала в проникающих лучах лампы случайно забредшего сюда человека.

Тот, опустившись на колени, поднял ее и осмотрел. Затем положил в карман и двинулся дальше, так и не обратив внимания чуть далее, в угол комнатушки. Тихо скрипнула обшарпанная дверь, и свет унесся вместе с человеком,

Обглоданные крысами кости мрачно подсвечивали в темноте, и наполняли своим небольшим светом холодную окружающую мглу.

Человек скрылся в пустоте коридора, и только кровожадные глаза крыс наблюдали за ним со своих нор.

Спустя минут пять все стихло, и воцарилась мертвая тишина. Лишь изредка были слышны стуки падающих капель воды на холодную землю, и только иногда доносились гулкие шаги, да еще топот откуда-то сверху со стороны.

Мрак поглотил все это в себе и наполнил тишину новым звуком. Завыванием двери и жужжанием сброшенной пружины.

После чего все стихло вновь и обрело вечный покой, давая понять, что холодное прикосновение смерти и есть то, что иногда называют мракобесием в пустынной человеческой глуби.

Топот и шум беготни во дворце слышался неспроста.

Умер царь, и вся прислуга носилась теперь со стороны в сторону, выполняя указания своих царствующих начальников.

Смерть обнаружил дежурный офицер.

Как и полагается в таких случаях, были вызваны для обследования придворный лекарь, его личный камердинер, обслуживающий персонал и другие.

Лекарь констатировал остановку сердца от неведомой ему болезни. Возможно, как он говорил всем чинам, это была просто простуда, от которой царь последнее время исцелялся самостоятельно.

Это же подтвердил и камердинер, поднесший как доказательство ту самую зловонную коробочку и флакон с жидкостью.

Лекарь доказал их пригодность к лечебному процессу и уверил всех, что это совершенно безвредно. Очевидно, у царя просто не выдержало сердце.

Все довольствовались данным объяснением, и вскоре после небольшого экстренного совещания было решено умолчать о каком-либо снадобье вовсе и просто огласить, что царь помер от недуга, гложившего его все время после перенесенного заболевания в раннем периоде.

Обо всем было оглашено народу, а на следующий день состоялись похороны.

После всех прилагающихся этому церемоний и уже через два дня после смерти в той самой комнате собрались на совет все главенствующие чины и начальники, а также приглашенные губернаторы волостей, на котором было решено огласить нового наследника царственного престола спустя сорок дней со дня смерти Александра.

На этом и разошлись. Власть исполняющая была поручена губернскому начальнику и руководителю земского правления.

И все бы было довольно неплохо, если бы не исчез тот злополучный документ, о котором и состоялся разговор уже после совета между вновь назначенным исполнителем и все тем же тайным советником.

Мужчины сидели в той же комнате, где сидел до этого царь и вполголоса, будто чего то, опасаясь, разговаривали.

– Иван Федорович, – обратился тот, кто сидел за царским столом, – что вы скажете по поводу исчезновения тех документов на «О».

– Я вижу, вы тоже посвящены в это дело, – сухо произнес советник.

– К великому сожалению, – так отвечал ему тот, – но вы знаете ведь, что я иногда интересуюсь у своих подчиненных, чем они занимаются на службе.

– Да, я это знаю, но, тем не менее, порадовать ничем не могу. Мною начато расследование и если бы не внезапная кончина Александра Павловича, я думаю, уже дело было бы на месте.