Игорь Оболенский - Пастернак, Нагибин, их друг Рихтер и другие

Как-то Вере Ивановне позвонила бывшая ученица, принявшая монашеский постриг. Випа обрадованно начала разговор, но, услышав известие, едва не вскрикнула: «Как умерла? А что, сердце? Это же святой человек!..»

Положив трубку, пояснила, что только что не стало Веры Миллионщиковой.

«Она – удивительная женщина. Верно говорят, не стоит земля без праведников. Вера – врач, организовала хоспис для находящихся на последней стадии рака. Говорила медсестрам: я буду пытаться сделать повыше зарплату, но если замечу, что кто-то осмелился на взятку – ищите другую работу. И вот ее нет. Я никогда не могла смириться с потерями…»

Веры Ивановны не стало 20 января 2013 года.

Ей оставалось жить десять дней, она уже была слаба, не вставала. Но стоило заговорить с ней, скажем, о Елене Сергеевне Булгаковой, как Вера Ивановна тут же откликалась и с улыбкой начинала вспоминать свои встречи с вдовой Булгакова.

Всего за две недели до смерти она говорила приятельнице: «Я Набокову готова простить все грехи за его блистательную речь о Диккенсе». А на вопрос о том, как она себя чувствует, неизменно отвечала: «Деточка, Господь еще терпит».

Пересматривая уже опубликованные воспоминания Випы и поправляя какие-то закравшиеся неточности и опечатки, я обнаружил новые диктофонные записи наших бесед, которые не вошли в ту, имевшую читательский успех, публикацию.

Какая магия у диктофонной записи – на фоне позвякивания чайных ложечек и чашек с блюдцами (конечно же, хозяйка традиционно готовила чай, раскладывая на столике в «берлоге», как она называла свою квартиру, всевозможные сладости) звучит голос Веры Ивановны, и вновь оживают воспоминания…

Однажды я решил взять у Веры Ивановны интервью, вооружившись опросником Марселя Пруста. Сегодня ее ответы я воспринимал уже по-иному.

– Какие добродетели вы цените больше всего?

– Доброту. Очень широкую, которая дает нам силу быть счастливыми. Умение простить, забыть плохое. Веру в Бога.

– Какие качества вы цените больше всего в мужчине?

– Совпадение внутреннего и внешнего, которое часто называется обаянием.

Тепло, честность перед самим собой, верность тому, что ты любишь.

И смелость, мужество.

– Какие качества цените в женщине?

– Те, которые у меня начисто отсутствуют. Быть источником спокойствия, порядка, уюта. Умение приготовить. У меня же всегда все было наоборот.

– Ваша главная черта?

– Находиться между тысячами огней. Это гипербола, конечно, но близка к истине.

Две мои подруги, которых я люблю, не сошлись между собой. И когда я защищаю одну, то другая обижается.

У меня и в школе так было. С одной компанией дружила, а другая компания, тоже дорогая мне, этих людей на дух не переносила. И я вечно ломала голову, с кем из них встречать Новый год. Даже ловила себя на мысли: «Лучше бы была в праздники больна».

У меня нет характера настоящего. Понимаю, что кто-то не прав, но любить не перестаю.

Думать о лучшем – это для меня главное. Потому я так благодарна своим родителям: они нацелили меня на хорошее.

Самое страшное для меня – это предательство и жестокость. Эти две вещи для меня невыносимы.

– К каким порокам испытываете наибольшее снисхождение?

– К тем, которые называют «прегрешение невольное». Если обозлился, обругал кто-то. К вспыльчивости.

– Есть любимое изречение?

– Ищите хорошее. Look for the best in people.

– Как бы вы хотели умереть?

– В мире со всеми. Успеть проститься. Булгаков говорил: «Прости меня, Господи, при ми меня».

Хотела бы умереть, чтобы меня все простили.

И в сознании. Знаете, я столько наслушалась в лагере нецензурных выражений, что они где-то у меня отложились. Хотя я их никогда не употребляла.

Думаю, а вдруг в последние минуты Господь отнимет остатки разума и я начну выражаться? Тогда, сказала жене племянника Ане, закрывай двери и выгоняй людей.

– Что скажете Господу, когда окажетесь перед ним?

– Скажу: «Господи, прости меня». Я поздно, но сознаю свои пригрешения.

Понятие о рае, где праведники сияют как светильники, мне чуждо. Но я верю в вечную жизнь души. Это я почувствовала еще в лагере.

Я никогда не забываю о Випе, наших встречах. Ее слова и поступки для меня – лучшее доказательство того, что добро всегда сильнее. Это, наверное, и есть основное правило «Жизни по шкале Рихтера».