Павел Кравченко: Куда уходят чувства

Покраска забора. Для полного понимания немного истории. После зачисления в училище все курсанты разъехались по домам. Мы вчетвером остались (далеко ехать). Ремонтировали будущую роту. Через несколько месяцев наш командир договорился об оплате. Нам заплатили за ремонт по восемьдесят рублей (восемьсот долларов в пересчете на нынешний курс). Неплохо за месяц работы. (По большей части валяли дурака. Немного, конечно, работали.) Мне эта идея понравилась. Когда необходимо было что-то сделать в роте (выложить стенку из кирпича), то, предварительно узнав расценки, предложил сделать в свободное от учебы и нарядов время на двадцать пять процентов дешевле. Пришлось доказывать, что у меня есть свободное от учебы время, так как от некоторых предметов я освобожден, имея оценку за девятый класс. Деньги не очень большие, но вполне приличные для курсанта. Потом что-то еще красил и ремонтировал. Дело шло к отпуску. В Москве девушка. Денег, естественно, нет. Думали думали. Придумали. Пришли к руководству по хозяйственной части с предложением покрасить забор вокруг училища, который к тому времени был в ужасном состоянии. Забор состоял из рифленых металлических прутьев, высотой до трех метров. Практически весь ржавый. Если сказать, что мы с ним намучились, так это ничего не сказать. Постоянный ветер. Краска в лицо. Краска, мягко сказать, не очень. Приходилось красить по нескольку раз. Рублей по семьдесят заплатили (семьсот долларов на теперешний счет).

Речь идет об одном курсанте из второго (моего) взвода. Все по порядку (для полного понимания ситуации). Армия, военное училище, вероятнее всего, любое место, где есть некая закрытость (изолированность) проживания, четкая дисциплина – особая среда. Люди приходят разные. В деле характер человека видно практически сразу. Самое большее за месяц другой все ясно. Наше мореходное училище не было в этом смысле исключением. Дедовщины не было, но некая легкая «загруженность» определенных товарищей все же была. Психологи провели не одно исследование, почему одни люди более слабые (морально), другие наоборот. Физическая подготовка и общие изначальные данные играют роль, но несущественную. В нашем случае из набора 120 человек практически в каждом взводе (за исключением второго) находилась пара человек, которые могут сгонять в магазин, что-то убрать (дополнительно) и т. д. Несмотря на то что у нас было казарменное положение, дедовщина была мягкой. Были некоторые моральные уроды, которые заставляли что-то вместо себя делать, но, как правило, это было исключением. Могли кого-то попросить сходить в магазин за молоком (50 метров от училища), при этом понимая, что часть принесенного нужно отдать «курьеру». Выглядело это как настоятельна просьба (например: «Вася, жутко устал, сходи, пожалуйста, за молоком; Вася, а может молока попьем, но идти сил нет и т. д.») Второй взвод остался в стороне по простой причине: я первые два месяца был замом старшины взвода. Я был категорически против любой формы насилия над личностью. Позиция была проста. Я не разрешаю в принципе. Узнаю, буду ругаться. Кого хотите, того заставляйте, я не могу на это особо влиять, но в моем взводе нельзя. Через несколько месяцев меня мягко отстранили (показался слишком добрыми и милосердным), но этого времени было достаточно, чтобы второй взвод не имел добровольного помощника. Я даже слегка гордился этим, но, как оказалось в дальнейшем, вероятнее всего, я был не совсем прав. Естественный отбор проходил в неестественных условиях (тепличных).

В один прекрасный момент (ближе к окончанию второго курса) я узнаю, что одному курсанту из первого взвода необходимо было идти на развод (заступал в наряд). Так как он был не сколько бардачным, то куда-то задевал свою обувь (возможно, просто украли). Тогда он подошел к сокурснику с просьбой (у них был один размер обуви) одолжить на развод хромовые ботинки (парадная форма). Тот согласился, но предложил ему заплатить (уже точно не помню, кажется, 20–30 копеек (60–100 руб. по нынешним временам)). Курсанту деваться было некуда, и сделка состоялась. Вторым участником сделки оказался тихий и спокойный парень из второго взвода. Сидел, особо ни с кем не общался, постоянно что-то зубрил и т. д. Когда мне рассказали, я, естественно, не поверил. Пошел и лично спросил у мерзавца. Тот подтвердил факт сделки, ссылаясь на то, что это вполне нормально. Я не верил своим ушам.

Ну что, Павел гуманист, согрел гада и мерзость? Если бы не твое человеколюбие, то все это вскрылось бы еще на первом курсе. С сожалением признал, что часть вины лежит на мне. Человек с подлым характером прожил в тепличных условиях почти два года. Такие вещи на флоте воспринимаются очень болезненно, так как в море кроме как на товарищей рассчитывать не на кого. Взаимовыручка – важнейшая составляющая этой профессии.