Эдуард Хруцкий - Проходные дворы

Мишин позвонил Скорину.

А дальше все было как обычно. Наружка привела человека, взявшего оружие, в Красногорск, а через день установили всех участников банды.

Брать банду поручили двум группам.

Одну возглавлял Сергей Дерковский из МУРа, вторую – Скорин. В коридоре управления они потянули спички. Тот, кто вытащит короткую, берет Митина. Повезло Дерковскому.

Всех взяли ночью. Без стрельбы и осложнений. Действительно, агентуре трудно было выйти на этих людей. Они вели жизнь вполне законопослушных молодых людей. Главарь банды, Митин, работал мастером на заводе, его подручный, Лукин, – студент авиационного института. Остальные члены банды ударно трудились, исправно посещали комсомольские собрания.

Судьба Мишина сложилась вполне удачно. Он поступил на завод, стал высококвалифицированным слесарем. Когда умерла мать, продал дом и уехал в Калининскую область.

Очень долго я не мог понять: почему старые сыщики называли банду Митина последней? После знаменитой амнистии летом 53-го года, которую почему-то называют бериевской, хотя инициатором ее был Маленков, банд в стране появилось немерено.

На мой вопрос так никто и не ответил. Видимо, опера имели в виду, что это была последняя банда времен культа личности. Менее чем через месяц после ее ликвидации умер Сталин.

Последняя банда… Достаточно смешное определение в нашей действительности. И почему-то вспомнилось выступление начальника лагерей ОГПУ М.Д. Бермана на первом слете ударников строительства Беломорско-Балтийского канала имени Сталина.

Он много говорил тогда о том, что именно труд на строительстве канала перековал бывших бандитов, воров, проституток и вредителей. Пройдет время – и труд в лагерях ОГПУ превратит всех преступников в строителей социализма. И через несколько лет с преступностью в нашей стране будет покончено. Завершил он выступление словами:

Вот он и летит… Только куда?

Уж рельсы кончились, а станции все нет.

Тюрьма эта была элитная. В ней сидели только «социально близкие». По сто шестнадцатой пополам – так у блатарей называлась 58-я статья – сюда не отправляли.

Конечно, может показаться странным, но Таганка являлась нашим криминальным символом тех лет.

Ее разрушили, а память о ней живет в неведомо кем сочиненной песне.

Включаю телевизор. На экране кандидат в президенты, сын юриста, голосом, «лишенным приятности», выводит грустную песню старых московских ýрок: «Таганка…»

Включаю радио, на волнах неведомой станции неплохой певец с надрывом сообщает озверевшим от жары соотечественникам:

Наверняка в мире нет больше такой страны, как наша, – страны, где уголовная «феня» так органично вошла в речевой строй современного языка.

Нигде с таким упоением не поют блатных песен. И не только пацаны под гитару в подъезде, но и траченные жизнью интеллигенты на своих застольях.

И везде – «Таганка».

Думаю, что ворам в законе надо сброситься и восстановить тюрьму как памятник воровского эпоса. Сейчас многое восстанавливают, что разрушали раньше. А здесь – символ блатной идеологии. Он вполне может стать основой бандитской национальной идеи.

Потому что ни в какой другой стране, кроме нашей, вероятность попасть в «зону» не жила в каждом гражданине – независимо от его положения в обществе. А песни и язык тюремного мира были своеобразной профилактической прививкой.

В 1934 году на прилавках магазинов появился коллективный труд тридцати шести писателей во главе с Максимом Горьким: «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина».

Из аннотации к книге следовало, что на ее страницах читатели увидят «типы руководителей стройки, чекистов, инженеров, рабочих, а также бывших контрреволюционеров, вредителей, кулаков, воров, проституток, спекулянтов, перевоспитанных трудом, получивших производственную квалификацию и вернувшихся к честной трудовой жизни».

Надо сказать, что книга эта была написана по личному распоряжению Генриха Ягоды.

Работали над ней лучшие перья советской литературы: Борис Агапов, Сергей Буданцев, Евгений Габрилович, Михаил Зощенко, Вера Инбер, Валентин Катаев, Алексей Толстой, Виктор Шкловский, Бруно Ясенский.

Поэтому сей коллективный труд получился ярким и убедительным.

ОГПУ ставило перед писателями главную задачу – читатель должен понять, что труд в ГУЛАГе не уничтожает, а перерождает преступника.