Е. Рыбинский - Песня серебряных горнов

Они не знают, что сегодня — 16 июня — день рождения Артека и праздник всех, кто отдыхал и работал в этом лагере. Он незабываем, и поэтому в день его рождения мы забываем свой возраст, свои сегодняшние звания и должности, мы снова — артековцы. У человека, отдавшего Артеку годы жизни, вечно будет жить в душе и в сердце что-то ребячье, непосредственное…

«Кипарисный», «Кипарисный»… Вспоминается высокая скала с развалинами древней генуэзской крепости, разноцветная галька побережья. И конечно, кипарисы — роскошные, величавые.

Лагерь кажется домом, где все — и стены и крыши — сложено из хвои. Вспоминается, как однажды мы задали ребятам задачу: подсчитайте, сколько кипарисов произрастает на территории нашего лагеря. И что вы думаете? Подсчитали. С бухгалтерской точностью установили — ровно две с половиной тысячи!

«Кипарисный» — частица Артека. Может быть, самый скромный по внешнему виду из его лагерей. Здесь нет современных из стекла и бетона корпусов, маленькая костровая площадь. Но здесь как-то особенно зримо видится тот давний, милый в своей простоте и романтичности Артек первых пионерских поколений… А иногда на дорожках лагеря, казалось, оживали страницы гайдаровской «Военной тайны» — светлой и чистой книги, пронизанной предчувствием военной грозы. Прочитав её в детстве, я испытал удивительное ощущение: будто, не выезжая за пределы родного Саратова, побывал у моря, в шумном, веселом лагере. Через много лет, впервые вступив на землю «Кипарисного», я узнал его — передо мной был лагерь из детства, из гайдаровской книжки.

Вспоминая Артек, всегда говорят и пишут о его шумном, веселом, звонком характере. Что ж, это правильно. Но мне вспоминается и другое: минуты тишины, раздумья, негромких песен и доверительных разговоров. Помнится, как девочка из Москвы по приезде в лагерь снисходительно сказала: «Люблю слушать море и звезды, но думаю, что здесь таких минут не будет…» А при отъезде, улыбаясь, призналась: «…кажется, на всю жизнь наслушалась — и звезд, и моря».

Да, Артек — это песня, подхваченная тысячами голосов и гремящая над побережьем. Артек — задорный смех, ребячья разноголосица, всплески веселых выкриков на спортивных площадках. Но Артек — это и тишина, помогающая слушать звезды и море, думать о важном и сокровенном…

Что же помогает ребятам в Артеке вдруг «открыть себя»? История Артека, его традиции, слава лагеря? Да, конечно! Но главное — мир артековской жизни, романтика, игра.

Лагерь «Кипарисный» — это первая пионерская пограничная застава. Никогда не забудутся лица ребят, уходящих в дозор, — сосредоточенные, исполненные чувства ответственности. Гордые — ведь им доверили охранять самую настоящую границу!

Мы стремились показать подросткам примеры беззаветного служения воинов в зеленых фуражках своему народу, партии, Родине. Но показать через игру — увлекательную и серьёзную. Вот почему на пионерской заставе все сделали по-настоящему: и само здание заставы, и вышку НП (наблюдательный пункт), и установили телефонную связь. Наряды, уходившие в дозор, получали приказ на охрану государственной границы. И выполняли его добросовестно, самозабвенно.

Вспоминается забавное: однажды начальник пионерской заставы сам нарушил режим — в неположенное время вышел покурить на морском берегу. И был тут же задержан. Он горячился и доказывал, что он — это он. И что они не имеют права его задерживать, и вообще…

Ничто не помогло — «нарушителя», как и положено, доставили к дежурному. И с тех пор он никогда не допускал подобных проступков, на всю жизнь понял: детская игра — дели серьезное, и относиться к ней надо с уважением. Тогда все получится как надо… Признаюсь, «нарушителем» был автор этих строк, в ту пору отрядный вожатый.

— Здорово! — радостно воскликнула сидящая рядом на трибуне узбекская девушка Рано.

Действительно, перед нами развертывалось восхитительное зрелище. Это был церемониальный марш участников V Всесоюзного слета юных ленинцев. Проходили под знаменами союзных республик делегаты со всех концов страны, проходили со своими национальными флагами дети многих зарубежных стран.

Я радовался и думал: где еще на белом свете дети могут так дружить, шагать в одном строю, жить одной семьей? Смотрел и в который раз убеждался — как же глубоки интернациональные традиции Артека. Сердце моё наполнилось гордостью, что и я могу назвать себя артековцем. Сколько лет прошло с тех пор, когда я впервые ступил на этот солнечный берег…