Михаил Болтунов - Ахиллесова пята разведки

Весь долгий путь лишь утвердил меня в правильности своих устремлений — открыть прямой радиомост Чунцин-Москва, разгрузить своих боевых товарищей радистов, дать более оперативную связь главному военному советнику».

В Чунцине Покровский приступил к проведению эксперимента.

Главной задачей было установление прямой связи с Москвой. Для этого он решил найти в эфире советские радиостанции, расположенные в европейской части, а лучше в самой столице.

Установил за ними ежедневное наблюдение, подбирал ориентировочные волны. Хотя многие из них уже знал по-прежнему опыту. Это была однообразная, кропотливая, попросту черновая работа, но только она могла помочь в достижении большой цели.

Особые надежды радист-разведчик возлагал на конец ночи и раннее чунцинское утро: отрезок суток, когда темное время перекрывало весь участок планеты от Чунцина до Москвы. По расчетам Покровского, именно эти несколько часов должны были дать связь между обеими столицами.

После подготовительной работы, некоторых конструктивных изменений в передатчике, был назначен первый сеанс прямой связи. Результаты превзошли все ожидания: Москва услышала сигналы на семь баллов по девятибалльной шкале. Связь пошла устойчивая, без сбоев. Радиограммы были получены в Центре с необычайным временем прохождения в пути — в считанные минуты.

Чтобы проверить надежность новой радиолинии, Покровский просит Москву возобновить связь через десять, потом через двадцать и еще раз — через тридцать минут. По-прежнему связь устойчива, слышимость хорошая. Но через два часа она падает до трех-пяти баллов, начинается замирание и потеря сигналов. Еще через полчаса Москва теряет корреспондента, связь прекращается.

Вскоре в эфире растаяли и сигналы Москвы. Над Чунцином поднимается жаркое южное солнце.

Так была организована связь между временной столицей Китая и Центром, сделан очередной шаг в освоении сверхдальних расстояний.

Работа наших радистов-разведчиков в Китае и Монголии дала возможность накопить поистине бесценный опыт, который широко использовался в годы Великой Отечественной войны.

Как бы это странно ни звучало, но внутренние, или, как их называли, комнатные антенны, взятые потом на вооружение партизанами, были изобретены нашими радистами в пустыне Гоби.

Дело в том, что автомобильная трасса проходила в Синьцзяне и Ганьсу по пустынной местности. Весной и осенью здесь свирепствовали пыльные бури. Жестокие, колючие ветры гуляли по песчаным барханам не день, не два — случалось, неделю. Для радистов наэлектризованный песок накапливал в приемных антеннах мощные электрические заряды. Искры разрядов были словно маленькие молнии. Нарушалась связь, в наушниках стоял оглушительный треск электрических разрядов. Прием даже небольших телеграмм затягивался надолго.

И тогда радисты проявили смекалку и изобретательность: попробовали установить антенны не как обычно, снаружи, а внутри помещения. Слышимость оказалась похуже, но связь была устойчивой. Стихия была побеждена.

«В дальнейшем, — рассказывал мне один из ветеранов спецрадиосвязи, — опыт применения комнатных антенн был использован и для передатчиков. К тому подтолкнули следующие обстоятельства. Вблизи расположенных на трассах наших представительств отмечалось появление различных банд. Были случаи нападения на наши караваны, убийства людей. Поэтому командование требовало постоянной бдительности и готовности к экстренной радиосвязи в экстремальных случаях.

Применение комнатных антенн для передатчиков дало хорошие результаты. Высокая боевая готовность радиосредств теперь с успехом обеспечивалась наличием таких антенн».

Изобретение комнатных антенн несло в себе еще одно ценное качество — скрытность. Ни для кого не секрет, что радиоантенна всегда являлась демаскирующим элементом. Теперь она была спрятана от посторонних глаз.

С началом фашистской агрессии против Советского Союза радисты диверсионных групп, партизанских отрядов быстро поняли выгоду применения внутренних антенн.

Не менее сложные проблемы стояли перед теми, кто обслуживал авиационную трассу.

Что она представляла в ту пору, об этом можно судить по воспоминаниям известного советского летчика, Героя Советского Союза, впоследствии генерал-полковника авиации Ф. Полынина. Он руководил переброской наших самолетов в Китай.

«Авиационная трасса Алма-Ата — Ланьчжоу, — пишет Ф.Полынин, — насчитывавшая одиннадцать промежуточных мест посадки, действительно не могла похвастаться четкостью в работе. Аэродромы были оборудованы плохо, метеорологической информацией экипажи самолетов не обеспечивались, перелеты никто не планировал. По этим причинам случались катастрофы».