Ярослав Соколов - Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами

Более того, я думаю, никто до сих пор толком не знает, что это вообще такое – психически здоровый человек. Видимо, тот, кому ещё не успели поставить диагноз. А с другой стороны, когда действительно существует проблема, мало кто из нормальных людей обратится за помощью к психиатру или психотерапевту. Даже если у человека затяжная глубокая депрессия, он вряд ли сам пойдёт к специалисту, хотя тот действительно может помочь. Такой уж сложился у людей менталитет. Чисто юридически, психически здоровый человек это тот, который не состоит на учёте. А в реальности – у каждого свои тараканы в голове, и, если обследоваться у психиатра, я уверена, он любому сможет поставить диагноз. Я вот сама, например, жуткий клаустрофоб. В лифте и метро ездить я не боюсь, но вот мы как-то с сыном полезли в пещеры, и мне там очень даже не по себе стало.

НЕТ АБСОЛЮТНО ЗДОРОВЫХ

С ПСИХИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЛЮДЕЙ.

ЕСТЬ ТЕ, ЧЬИ ТАРАКАНЫ ОСТАЛЬНЫМ НЕ ОСОБО МЕШАЮТ.

Как со всем этим справляются психиатры, я, откровенно говоря, не представляю, но они реально помогают больным людям. Конечно, существует много разных препаратов, есть и посильнее, и помягче – и седативные, и транквилизаторы, и антидепрессанты, и нейролептики. Понятно, что любое лекарство плохо, а эти препараты вообще достаточно серьезные по химическому своему составу, что не очень хорошо для организма, да и побочных эффектов много. Но, опять же, когда человек бегает и бьётся головой об стену, его надо всё-таки как-то угомонить, пока он ни себя, ни других не покалечил.

Тяжёлые психические расстройства в принципе неизлечимы. Но со многими острыми состояниями врачи справляются. Когда пациента привозят, например, с повышенной возбудимостью, и он в драку лезет, – вы ему проколете лекарства, и через несколько дней он у вас уже просто красавчик. Если будет и дальше принимать таблетки, то таким и останется, наступит ремиссия надолго. Но вся беда в том, что они не принимают лекарства, как правило. То есть он-то считает себя здоровым: «Это они, врачи, придурки. То, что у меня там квадратики летают, мне в кайф, у меня всё нормально!». Хорошо, когда есть родные, которые могут присматривать за больным после выписки из клиники, чтобы пил таблетки. Есть такие родственники, честь им и хвала, они замечательные, молодцы, но это 5–6 %, остальные думают, что сыночка у них самый здоровый и не надо ему никаких таблеток. Тем более, если всё это отягощено наследственностью.

Когда нет родных, никого, кто мог бы следить потом за больным, то здесь бывшим пациентам здорово помогает медико-реабилитационное отделение. Оно как раз занимается их адаптацией и социализацией. Вот больного выписали из острого отделения домой – они его берут под своё крыло. Пациент приходит каждый день, получает таблеточки, что-то болит у него – он идёт к доктору. Там у них есть и разные творческие кружки, театральный, художественный, арт-терапия и так далее.

В этой связи мне вспоминается ещё один больной. Был у нас такой Лёша, молодой достаточно, ему ещё и тридцати не было. Привезли его к нам в совершенно ужасном состоянии. Перенесли на носилках в старческое отделение. Он был алкоголиком в какой-то запредельной стадии, совершенно опустившийся человек. Какой-либо смысл в жизни для него просто отсутствовал. И началась у Лёши полнейшая апатия. Сам он уже никуда не ходил, его везде только на носилках носили. Я ему пролежни лечила. Ещё была у него на лице большая атерома, это такое подкожное образование. Мы с ним тогда договорились, что, если он выкарабкается, то я у него с лица её уберу, насовсем, чтобы он был красивым парнем.

И вдруг произошло просто чудо какое-то – Лёша наш оклемался, встал на ноги. Мало того, он теперь оказался ещё и первым помощником всему медперсоналу в отделении. Всё там было на Лёше. Уход за тяжёлыми пациентами – на Лёше, всегда его можно было попросить помочь, он и подержит больного, и повернет, если надо. Бельё там принести, на пищеблок сходить и прочее – он всегда готов, как пионер. В общем, не парень, а золото. Через какое-то время подошёл ко мне: «Помните, вы мне обещали?» «Конечно, – говорю, – помню». Вырезала я ему эту атерому. Очень он был тогда доволен, благодарил всячески. И что бы вы думали? После курса лечения Лёша не захотел выписываться, категорически. Неожиданно для себя он обрёл здесь свой собственный смысл жизни. И вот я думаю, если он попадёт назад в тот мир, из которого пришёл, скорее всего, опять начнёт пить. А здесь для него началась совсем другая жизнь. Хорошо это или плохо, не знаю, но так уж случилось. Пути Господни неисповедимы.