Ярослав Соколов: Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами

«Говоря о проблемах и общем уровне современного российского здравоохранения, нужно отдавать себе отчёт, что медицина ровно такая же часть системы, как и любая другая область деятельности, – считает Владимир Алексеев, заведующий отделением хирургии городской клинической больницы, – и все процессы, происходящие в жизни общества, не могут не отражаться на её состоянии. Скажу больше – все врождённые и приобретённые пороки общества, болезни его развития и гангренозные язвы, поражающие систему, медицину затрагивают в первую голову и здесь протекают в самой острой клинической форме. Думаю, оттого, что в медицине человеческий фактор как нельзя более значим.

Можно часами говорить о недостатке финансирования медицины и отсутствии должного обеспечения медучреждений современным оборудованием, о бестолковых реформах и закрытии уникальных институтов и больниц, о позорно низких зарплатах врачей, о коррупции, дипломах на продажу и так далее. Да, всё это имеет место и у нас, об этом часто говорят и пишут. Но мало кто обращает внимание на то, что из нашего обихода и нашей жизни постепенно исчезают такие понятия, как призвание, служение, смысл жизни. А ведь настоящая медицина без них немыслима! Без наполнения этих понятий живой энергией человеческой личности, без их постоянной подпитки, вся наша работа из оказания медицинской помощи превращается в «предоставление услуг», то есть становится предметом товарно-денежных отношений, объектом продажи.

НАСТОЯЩАЯ МЕДИЦИНА – ЭТО СЛУЖЕНИЕ ЛЮДЯМ.

БЕЗ ЛЮБВИ К ЧЕЛОВЕКУ,

БЕЗ ОЩУЩЕНИЯ ПРИЗВАНИЯ

НЕВОЗМОЖНО СТАТЬ ХОРОШИМ ВРАЧОМ.

На мой взгляд, это принципиально важная разница! Услуга по умолчанию предполагает оплату и бюрократию, помощь – бескорыстие и участие. И многие перекосы, как в организации здравоохранения, так и в менталитете тех, кто так или иначе с ним связан, на мой взгляд, не что иное как последствия этой тонкой и незаметной, но столь фатальной подмены понятий – мы стали оказывать услуги, а не помощь. Вот материалисты говорят: бытие определяет сознание, а ведь эта формула не так проста, как кажется, по терминологии лингвистов это амфиболия, то есть двойственность. И её смысл зависит от того, какое слово здесь понимается в именительном падеже, а какое – в винительном, в роли дополнения. Лично для меня оба варианта прочтения равнозначны и равноценны, поскольку то, как мы мыслим, непосредственно влияет и на то, как мы существуем.

Безусловно, хорошая материальная база и нормальное финансирование медицины крайне важны для нашей работы. Согласитесь, невозможно быть высококлассным врачом, если не владеешь современными технологиями и не можешь оказать квалифицированную помощь больному из-за отсутствия необходимого оборудования и оснащения. Невозможно работать с полной отдачей сил, проявляя чудеса выдержки и профессионального мастерства, когда твоя семья еле сводит концы с концами и после полутора суток дежурства в стационаре дома тебя ждет пустой холодильник. А ведь профессия врача вообще, и хирурга в частности, сегодня не очень ценится, прежде всего, в финансовом выражении. Хирург – очень низкооплачиваемая профессия, несмотря на высочайший уровень ответственности за жизни пациентов. И меня крайне огорчает, когда из-за зарплаты оставляют медицину классные специалисты, а это, к сожалению, встречается на каждом шагу. Но есть и альтруисты, кто работает за идею.

Говоря о том, что наша профессия сегодня не ценится обществом и государством, я подразумеваю, конечно же, не только финансовую сторону вопроса. В наши дни статус врача резко упал, и мы давно уже не видим того уважения к работе медиков, которым всегда славилась эта профессия и которого она бесспорно заслуживает. В этом отношении у меня лично очень большие претензии к СМИ – в столь удручающую трансформацию общественного мнения они вносят весьма ощутимую лепту.

Понимаю, что журналисты и телевизионщики всегда предпочтут информационный повод, заведомо обречённый на широкий резонанс, но при этом не стоило бы забывать, сколько негатива подобные публикации и сюжеты возбуждают в людях. Я убеждаю себя в том, что нездоровый аппетит журналистов к жареным фактам и скандальным разоблачениям – родом из «голодных» лет советской цензуры, когда запрещалось писать о каких-либо катастрофах и их жертвах, разного рода неприглядных моментах жизни общества.